Травматология находилась на третьем этаже. Причем расположено отделение было так, что попасть в него можно было только с одной стороны. При входе с лестничной площадки длинный коридор просматривался полностью. Видны были оба поста, мужской и женский, двери в палаты, передвижная лампа-кварц, вечно маячившая где-нибудь посреди коридора.

У кабины каталку встретила другая медсестра, уже из «травмы».

Сегодня дежурила маленькая носатая Светлана, всегда молчаливая и сосредоточенная. Карим ужасно любил с ней работать: она заменяла собой целое отделение. Разве что поговорить с ней общительному ординатору совсем не удавалось: сама она никогда ни о чем не спрашивала, отвечала всегда односложно, как будто с усилием. И даже в своем имени не выговаривала вторую букву, так что получалось «Сэт-лана». Но в работе пожаловаться на нее не смог бы никто, а уж Сатин – в последнюю очередь.

– Света, давай на рентген ее! Операционные свободны?

Медсестра помотала головой.

– Тогда потом в перевязочную. Студенты есть?

Вновь последовал отрицательный жест.

– Ладно, сами справимся.

Медсестра молча кивнула и деловито схватилась за каталку. Карим бросился в отделение. Ему уже приходилось оперировать без ассистента и даже без анестезиолога. Со Светой он ничего не боялся. Возможно – зря. В пустой ординаторской он зажег свет, вызвал из реанимации анестезиолога и помчался в перевязочную, но по дороге его окликнула медсестра с мужского поста:

– Карим Артемович, вас просят срочно спуститься в лабораторию!

Ординатор резко затормозил.

– Что за новости, у меня нет времени по лабораториям бегать, – удивился он, хватая трубку внутреннего телефона.

– Ординатор Сатин. Здравствуйте! Что случилось?.. Как – не телефонный? Но у меня пациентка… Хорошо, сейчас. Оленька, передайте Свете, чтоб готовила перевязочную, если анестезиолог спросит – история в ординаторской. А я быстро.

– Хорошо, Карим Артемович.

Медсестра улыбнулась, а Карим уже бежал дальше.

Затормозив перед входом в лабораторию, он чинно вошел и снова сказал «здравствуйте».

– Чем я могу помочь? – осведомился он у лаборанта средних лет, который, прищурившись, разглядывал за столом тарелку с каплями крови.

На вопрос Карима тот не ответил, лишь поманил его пальцем:

– Смотрите сюда, доктор.

Лаборант почти ткнул пальцем в первую каплю, рядом с которой красным маркерным мелком была сделана пометка «А».

– Агглютинация[4]есть? – таинственным голосом спросил он.

Карим внимательно посмотрел на кровь. В капле не было ни сгустков, ни хлопьев.

– Нет.

– Ладненько. А здесь?

Лаборант указал на каплю с пометкой «В». Она тоже была совершенно однородной.

– И здесь нет, – уверенно сказал Карим.

– Чудненько, – кивнул лаборант. – Какая группа?

– Сколько времени прошло?

– Да уж минут семь как…

– Первая, – пожал плечами Карим.

Что за вопросы? Он уже давно не интерн, и пациентка ждет.

– Первая? – переспросил лаборант. – Отлично! Подождем.

«Зачем ждать?» – хотел спросить Карим. Как вдруг прямо на глазах капли помутнели, в них появилась взвесь.

– Ох, ну вы что! – укоризненно покачал головой травматолог. – Я же спрашивал, сколько прошло времени. Четвертая группа, похоже. Но давайте физраствором проверим.

– А давайте, – легко согласился лаборант.

Он взял пробирку с кровью и дважды капнул на тарелку. Затем вскрыл на глазах у Карима ампулу с физраствором, хотя рядом стоял початый флакон, и осторожно добавил к обеим каплям.

– Для чистоты эксперимента, – пояснил он, после чего смешал обе капли с соответствующими реактивами. – Ну как, есть агглютиногены?

Капли были мутными.

– Есть, – с досадой сказал травматолог. – Но ведь с физраствором реакции быть не должно! Просроченные антитела?

– Просроченные? А вы сюда посмотрите…

Он указал на две первые капли, в которых уже снова не было никаких хлопьев.

– Ух ты! – вырвалось у Карима.

– Ну так, какая группа? – ехидно переспросил лаборант.

– Не человеческая, – вздохнул ординатор.

– Именно что! Не человеческая. Предупреждать же надо! Я ее уже как человека оформил, придется переписывать. – Лаборант покачал головой. – Обычно такими случаями заведующий занимается, а сейчас его нет. Так что, давайте, я пишу: «группа не определяется», с соответствующей пометкой, а вы не забудьте предупредить гематологов. Плазма у них есть, эритроцитарная масса тоже. До пятисот миллилитров можете лить любую. Ну а дальше уж… сами смотрите.

– Да, конечно, спасибо! – с чувством поблагодарил Карим. – Извините, что так…

– Ничего, – махнул рукой лаборант. – Сегодня все в запарке. Вот анализы ваши, кстати, заберите.

Он сунул ординатору пачку бланков.

– А резус… тоже? – начал Карим, хотя ему все уже было ясно.

– Ну какой уж там резус… – картинно развел руками лаборант.

Карим кивнул и побежал назад в отделение, на ходу просматривая клинический анализ крови.

Лейкоцитарная формула, впрочем, была соизмерима с человеческой: наблюдалось небольшое воспаление. А вот показатели красной крови заметно отличались: гемоглобин значительно превышал верхнюю границу нормы, и много было ретикулоцитов, что говорило о стремительной регенерации. На столь быстрое заживление тканей были способны уроженцы только одной сферы.

Сердце доктора Сатина забилось так, что чуть не выпрыгнуло из груди.

Девушка, в этом не было сомнений, принадлежала к маах`керу, и почему же он, маг, не увидел ауру? Карим поразился собственной ненаблюдательности: ну как можно было не увидеть – кто перед ним? И неужели эта девочка – маг, да еще более сильный, чем он сам?

Карим преодолел последний лестничный марш и увидел «хвост» каталки, которую Светлана как раз завозила в коридор.

Маах`керу – это несложно. Организм практически тот же, но заметно отличается строение костей. Быстро регенерируют. Повышенная чувствительность к наркозу. Склонность к аллергическим реакциям на антибиотики. Зато меньше предрасположены к госпитальной инфекции.

Он все это знал, помнил из курса «Клиническая сферология», загвоздка была только в одном: он никогда не сталкивался с «фиолетовыми» на практике. В Зеленограде не жили представители этой сферы.