У меня все получилось… кроме одного.

Юля не захотела со мной разговаривать — раз, второй, третий меня ударило с такой силой, что я пошатнулся и едва устоял на ногах.

— Эй, что за беспредел? — меня схватили за плечо, и я обнаружил рядом Ррагата.

Круглое лицо его, все в чешуйках и родинках, выглядело обеспокоенным.

— Нормально, дело такое, — я попытался изобразить улыбку, хотя судя по виду собеседника, у меня получился скорее оскал.

Грунтовка закончилась примерно через километр, уперлась в брианскую дорогу из серых плит, и мы воспрянули духом. Но тут же пришлось отступить к обочине, чтобы пропустить ревущие транспортеры, набитые бойцами — тяжелые шлемы, мощная броня, явно какое-то элитное подразделение.

Один из транспортеров резко вильнул, остановился рядом с нами, клацнула открывшаяся дверца кабины.

— Чтоб я сдох, — пробормотал я, глядя на того, кто из нее высунулся.

Легат Зитирр тяжело спрыгнул на землю, и улыбнулся мне так ласково, как улыбается жертве палач — оценивая толщину ее шеи, крепость позвоночника и угол, под которым надлежит обрушить секиру.

— Вольно, — прорычал он, и мои бойцы расслабились.

Но вот я напрягся еще сильнее — что ему от меня надо, чего он прилип ко мне как репей?

— Вот я думаю — сразу глаз тебе в жопу засунуть, или подождать немного, — объявил Зитирр, подойдя ко мне. — Держи, тебе еще одно послание от высокородного принца… Полюбил он тебя всей душой. Руку давай!

Отмазаться от приказа я никак не мог, и новое кольцо оказалось у меня на пальце. Опять передо мной возник Табгун в понтовом мундире, высокомерный, злобный и страшный, точно голодный тираннозавр.

— Пришло время большой… игры, — начал он, — Гегемон, да править ему тысячу лет, не проживет и месяца, он уже не понимает, кто он такой и в каком мире находится… Упокоившимся — покой, тем же, кто остается — борьба за трон. Стервятники слетаются. Помни, что и ты не останешься… — в стороне. Тебя убьют, как только все раскроется. Сохранить твою никчемную жизнь могу только я.

Голова у меня пошла кругом — сначала он обещает меня прикончить, а теперь обещает сохранить жизнь? И какое отношение я имею к этой возне среди высокородных кайтеритов, дерущихся за власть? Что должно открыться, чтобы меня захотели немедленно прикончить, да и за что меня убивать?

Дайте мне Обруч на пару деньков, отпустите домой, и больше мне ничего не надо!

Табгун смотрел на меня испытующе, и хотя я понимал, что это только изображение, я все равно ерзал под его взглядом.

— Помни, о чем я тебе сказал. У тебя есть немного… времени, чтобы решить. Присоединяйся ко мне. Если откажешься, то смерть смертных покажется тебе легкой прогулкой.

«Да не хочу я к тебе присоединяться, морда ты лошадиная! — хотелось заорать мне. — Оставьте меня в покое! И какого хрена вы все тут изъясняетесь загадками, чтоб я сдох восемнадцать раз?».

Но на этом видение кончилось, и толстые пальцы Зитирра сорвали кольцо у меня с пальца.

— Понял? — спросил тот. — Рожа у тебя такая, словно грибов обожрался, гыгыгы!

Краем глаза я заметил, что рядом с нами остановился еще один транспортер, из него выбрался кто-то невысокий и коренастый.

— Что за цирк? — поинтересовался Шадир резко. — Десятник в чем-то провинился?

— Ты можешь отправиться со мной прямо сейчас, — Зитирр не обратил на трибуна внимания, только дернул щекой. — Иначе… иначе в следующий раз мы поговорим иначе. Вкуриваешь?

И он хлопнул в ладоши, огромные, мозолистые.

— Куда отправишься? — Шадир подошел вплотную, оттер меня плечом так, чтобы оказаться между мной и легатом. — Этот боец вам не подчиняется, и я его никуда не отпущу. Приказ наварха — только тогда.

Трибун покачивался с носка на пятку, и даже со спины было видно, насколько он зол.

Зитирр посмотрел на сородича-шаввана, подняв брови.

— Ты не лезь в серьезные игры, маленькая мошка, а то твой глаз сам знаешь, где окажется, — посоветовал он. — А ты, — бешеные зенки обратились на меня. — Хорошо думай. Быстро думай.

И развернувшись, он зашагал к своей машине.

— Что он хотел? — Шадир повернулся ко мне. — Что это за акробатические номера? Конкретная ерунда!

— Если бы я знал, — я покачал головой.

Признаться в том, что сам Табгун, родич Гегемона, шлет мне личные послания? Невозможно! Трибун решит, что я сошел с ума и у меня мания величия!

— Не доверяешь, — сказал он, оглаживая подбородок. — И зря. Я мог бы тебе помочь. Ладно, сейчас подойдут транспортеры, загрузимся и до линкора… Пока отдыхайте.

— Есть, — ответил я.

Ну хоть дальше не пешком, и то хорошо.

* * *

— Знааачит так, — Равуда смотрел на меня со злой радостью в алых глазах, и это очень мне не нравилось. — Комуу я могу поручить такое важное и ответственное дело? О да, да… Мне ли не знать?

Мы снова были в трюме, между контейнеров и ящиков, и в брюхе у меня назойливо урчало от голода.

Нас привезли на линкор какой-то час назад, и тут же началась безумная суета. Никакого тебе отдыха или даже душа, кидай оружие, и побежали таскать новые грузы, надрываться и потеть.

— Вот этот штабель, — кайтерит показал на уходящую под потолок колонну из ящиков, — нужно перетащить вон в тот угол… и сделать это, — он улыбнулся, блеснули белые зубы, — ровно до отбоя… инаааче наказание. Займется этим Егорандреев и его бойцы, остальные свободны.

— По почему? — не удержался, выпалил я, сжимая кулаки.

— Что «почему»? — спросил Равуда.

— Если навалиться всем, то успеем, чтоб я сдох! А мы будем возиться до завтра!

Еще я не понимал, зачем перетаскивать штабель с места на место, что это либо выдумка нашего центуриона специально для меня, либо очередной бессмысленный армейский приказ в стиле «круглое носить, квадратное катать», смысл которого не объяснит даже тот, кто его отдал. Зато четко осознавал — задачу мне выдали невыполнимую, собственными силами мы провозимся до утра, и пропустим не только ужин, но и завтрак.

А жрать после сегодняшнего марша по грязи хотелось неимоверно.

И еще — ночью я бы не отказался снова поохотиться за Обручем, если смогу оторвать себя от кровати, конечно.

— Это прикааааз, десятник, — едва не пропел кайтерит.

И вот тут у меня сорвало котелок.

— Да идите вы в жопу со своим приказом! — заорал я, наслаждение бешенства накрыло меня с головой. — Охренели совсем! Может быть мне еще и стены в серый цвет покрасить?! Стрельбище пропылесосить!?

— Если я прикажу, то ты будешь это делать, — вставил Равуда, пока