- Как поживает наше болото? – продолжил Блуберри. – Есть ли какие-то сдвиги?

- Болото, сэр. Тихо, все попрятались. Не определишь, что у них там, в котелках, варится.

- А если по запаху? – улыбнулся Томас.

- А то ты не знаешь, чем это пахнет, - недовольно пробурчал «замарашка». – У меня появилась пара мыслей, я подбросил несколько слухов. Но не уверен, что это сработает.

Веселенький у Брукса коллективчик… И всё же Мейси оставлял у Алекса двоякое чувство. С одной стороны, малый фекалистый. С другой… Что-то в нем было.

- Что у нас на повестке? – поинтересовался Невил. - Какую карту разыгрываем по итогу?

- Всё-таки сценарий №2, - нахмурился Блуберри. – Денег минимум. К Барбаре даже подходить боюсь. Она сейчас один большой кусок антиматерии.

- Да, ладно. Ты же можешь, - приободрил приятеля чернявый.

- Я-то могу, - печально согласился Томас. – Но больно. Ладно. Идущий на смерть приветствует тебя, - блондин поднял руку раскрытой ладонью вперед.

- Аве цезарь, - симметрично ответил ему Мейси. – Мы будем хранить память о тебе в наших сердцах, - и он дважды стукнул себя кулаком по груди.

Если бы не последовавшие далее события, Коллингейм бы сказал, что это некий ритуал. Как рукопожатие у КаДэ. В свете пропажи Блуберри весь разговор попахивал циркулем, наугольником и прочими признаками вселенского заговора.

Помощник Брукса покинул невзрачный, как хозяин, кабинет Невила.

Невзрачный, но собственный.

Следующей по порядку шла встреча Томаса с Барбарой Ожешко. Забавно, но запись началась не в кабинете, а перед ним. Шуз помялся под дверью, теряя свою выправку, под стать самой Тигрице, постучался и вошел внутрь. Но уже другой. Взгляд был опущен. Тело сковано.

- Слушаю, Томас, - дозволила слово молвить Барби.

- Я хотел уточнить бюджет на запланированную поездку в приют. Если вы позволите, - не поднимая взгляда, произнес Блуберри. -  Необходимо закупить игрушки и лекарства, - неуверенно закончил он.

- Нет у нас бюджета на игрушки и лекарства, - недовольно пробормотала начальница штаба, переводя взгляд на окно, за которым уже смеркалось.

- А как же?.. - начал было Шуз.

- Пусть Энтони с Невом что-нибудь придумают, - Барбара посмотрела на собеседника и переплела перед собой пальцы. – Не то я возьму деньги с их зарплаты. Можешь так им и передать, – пригрозила она. - Что-нибудь еще?

Шуз постучал ногтями по столу, силясь что-то вспомнить.

- В расписании сенатора на ближайшие дни какие-нибудь изменения будут? – наконец, вспомнил Томас.

Барбара помотала головой:

- Нет, пока по-старому. Если Энтони надумает что-то менять, пусть мне не забудет сказать, - Барби поджала губы.

- Простите, - смиренно попросил Блуберри.

Барбара посветлела лицом. Умеет, гад, находить подход к людям. Не то, чтобы Алекс жаждал повторить его подвиг. Тут детектив по комплекции не подходил. При его мышечной массе прогибаться проблематично.

- Извините, - закрепил Алекс эффект.

И вынырнул за дверь. Без потерь.

Следующим лицом, обозначенным в списке, был Энтони Парсон. Кабинет Парсона уступал по площади сенаторскому, но был раза в два больше, чем у Барбары. Интересно, Барби по этому поводу комплексовала? Или женщины по поводу «у кого больше» не комплексуют? Нет, слабости – это не про миз Ожешко. В конце концов, хозяйка в этом офисе  - она, и вряд ли вопрос планирования помещений прошел мимо нее. Скорее, размеры определялись функциями. Кабинет Барби – это место индивидуальных экзекуций. А у Парсона стол приличный стол для совещаний. Здесь пистоны вставляют массово. На стене, за креслом мужчины висела рамка с галозаписями сенатора. Если Барби постоянно напоминала каждому встречному, что он (она, оно) лицо избирательной кампании, то Энтони Парсон опускал подчиненных на землю. Вот оно, истинное лицо. А все остальные вокруг – лишь мазки, создающие выгодный фон.

Когда Блуберри вошел, Парсон работал через гарнитуру. Энтони сфокусировал взгляд на помощнике сенатора.

- Пару минут, - бросил он Шузу и еще какое-то время постукивал пальцами по столу, набирая текст.

Томас послушно сел. Теперь он был в своем обычном, уверенно-совершенном облике. Наконец мистер Мозг настучался и кивнул Блуберри, предлагая рассказывать.

- Хотел согласовать план на неделю, - пояснил Томас.

Правильно, это сегодня четверг. А разговор был в понедельник. Странно, что вечером. Обычно планерки проводят по утрам. Но - под каждым стаканом свои тараканы. Или, как говорят в КаДэ, в каждом отсеке свои калеки. Возможно, за день происходила усушка и утруска, встречи согласовывались и уточнялись, и сейчас речь идет именно об исправленном плане.

- Информационные поводы, как и собирались, на уикэнд, - мерно рассказывал Парсон. –Пятница – посещение приюта для детей-сирот жертв хардена, суббота – тренировка, воскресенье – прием у губернатора и заявление.

- Барбара сказала, что не даст денег на подарки. Просила передать, что свободные средства может взять только с ваших с Невилом гонораров.

- Вот же сучка крашенная, - прошипел Энтони, потирая подбородок. – Договаривались же!

Блуберри мудро молчал. Когда ты находишься ровнехонько между молотом и наковальней, самое умное – не привлекать к себе внимание и надеяться, что пронесет.

- Хорошо, - подумав, согласился Мозг. – Давай запустим сетевой аукцион. Победительница составит сенатору компанию при посещении приюта.

- А если в итоге получится «победитель»? – уточнил Блуберри.

- Нужно, чтобы «победильница», - негромко, но тоном, не допускающим возражений, пояснил Энтони.

Блуберри кивнул.

- Заявление уже вычитали, - продолжил Парсон. – В общем, на этой неделе без форсмажров.

- Ничего себе! У меня всё еще нет денег на приют!

- Не плачь, Томми, - Тонни дружески похлопал Томми по запястью. – Посчитай, сколько нужно, прикинь по позициям, а к четвергу всё оплатим. Я сейчас дам распоряжение Неву по поводу аукциона, он всё устроит.

- По субботе пожелания к одежде будут? – Томас аккуратно высвободил кисть и убрал руки под стол.

- Демократично. Потертую футболку, свободные спортивные трусы…

- И как я заставлю его это надеть? – саркастично поинтересовался Шуз.

- А никак, - хохотнул Парсон. – Скажи, что это мои кинки, и если кому-то что-то не нравится, пусть скажет мне лично. Всё, ступай, у меня еще два вороха дел до ночи. Ночью почему-то спать хочется, - пожаловался он.

Последним в списке стоял Глен Рэттл. А ведь мог себя и убрать.