по карте, указал ребятишкам ход зайца. — Вот он сиганул. А куда, в какую сторону — опять-таки глядите по следу. Видите, как задние лапы снег отшвырнули? Стало быть, изо всех сил прыгнул. Вот они, ноги-то. Вот такое направление, — указал он ладонью. — Ну, тут и ищи! Ежели залег — сейчас подымем. Ежели утек — то к старому своему следу обратно.

Ребята, притихнув, не спускали глаз с деда.

— Сейчас мы его обложим! Алеша, — распорядился Василий Кириллович, — ты веди девочек цепочкой вокруг вон того куста и все станьте сзади него шагах в двух друг от друга. Ты, Григорий Ефимович, с ребятами зайди отсюда, чтоб боковину охватить. А ты, друг, — обратился он к шоферу, — с этого бока становись с ребятами. Как дойдете — стойте не шевелясь. А мы выгоним косого, и вы увидите, как он сиганет. Гляди в оба! И чтоб ни кашля, ни смеха — молчок.

Дети шагали крадучись, беззвучно, поглощенные охотой.

Через некоторое время, когда все встали на свои места, Василий Кириллович с двумя девочками и тремя мальчиками плотным фронтом двинулся в середину. Не доходя еловой поросли, по маковку засыпанной снегом, он гулко хлопнул рукавицами, запорскал:

— У-юю-ий, аа-ай-аии! Дава-аа-ий, берегий!

И в тот же миг из-под елочки вымахнул ладный белячок, сильно отшвыриваясь задними ногами, стремительно поскакал прямо на Алексея с девочками.

Они испуганно и радостно, пронзительно-высоко завопили:

— Ай, ай-ай!

— Вот он! — не помня себя, крикнул Алеша.

— Держи-и-и! — подхватили голоса сбоку.

И забыв обо всем на свете, видя перед собой только зайчика — конька, гурьбой побежали за ним.

Василий Кириллович, скинув рукавицу, гладил белую густую бороду — в сощуренных глазах теплились добрые, живые искорки.

Такого — сразу встретить живого зайца в настоящем лесу — даже Григорий Ефимович не ожидал. В волнении, зарываясь подшитыми, тупоносыми валенками в снег, он подбежал к Василию Кирилловичу и, не зная, как выразить свое восхищение, сняв шапку, взъерошил жидкие, худосочные волосы.

Поднятый самими ребятами заяц сразу превратил холодный, застывший лес в сказочную явь, таившую в себе увлекательные неожиданности. А угрюмый суровый дед тут же преобразился в сказочника-чародея, открывающего неведомые таинства.

Тщетно пытаясь догнать зайца, ребята набегались до упаду и вернулись раскрасневшиеся, взбудораженные, с сияющими глазенками. Жарко дыша, толкая друг друга, чтобы быть как можно ближе к деду, они все сразу заговорили, забросали его вопросами:

— Где зайка лежал?

— Как вы его подняли?

— Куда он смотрел?

— Когда он спит — глаза закрывает?

— А во сне он слушает?

— Куда он теперь удрал?

Василий Кириллович, терпеливо слушая возбужденный их гомон, прятал в усах улыбку. А когда все вдосталь нашумелись, он спросил:

— Вот что, ребята, вы приехали дело делать ай игрушки играть? Ежели дело — давайте по-деловому его делать. Ежели в игрушки — валяйте за зайцем гоняйтесь. Авось за хвост уцепится, который попрытче!

Ребята дружно захохотали.

— Эх, вы!

Смех оборвался.

— Его собака не догонит, а вы в валенках, по снегу. И ты туда же? — обратился он к Алеше. — А я-то тебя вроде как звеньевым назначил. Авось, думаю, у него голова пошустрее ног. Ан, вишь ты, в ногах-то прыти больше оказалось!..

Алексей покраснел и отчаянно шмыгал носом, боясь утереться бабушкиной рукавицей. Он низко наклонил голову и виновато прятал глаза от деда. Учитель с шофером улыбались, любуясь сконфуженными лицами детей.

— Ну, да ладно, — примиряюще закончил Василий Кириллович. — Это вам наперед наука: с зайцем в догонячки не играть. А теперь поглядим, как беляк дневал. Пошли к лежке!

Старым следом вернулись к елочкам.

— Во, глядите, — указал Василий Кириллович на вмятину с четким отпечатком задних ног. — Ишь какая постель! Поджался, обогрелся, уши за спину, ветер в нос, чтоб под шерстку не задувал и звуки доносил.

Ребята внимательно разглядывали заячью дневку. Рассказ деда помогал им ясно представить, как после ночной жировки сытый беляк лениво набрел на заснеженные елочки, облюбовал под нижней веткой удобное местечко, опетлял его, ушел в сторону, вернулся обратно, метнулся к другой елочке, от нее — к третьей, опять длинными прыжками к прежнему месту и только после этого сделал последнюю сметку под куст и залег. Все это прочитал по следу дед.

Сначала Василия Кирилловича смущало присутствие учителя. «Чай, ему все это по книгам известно, — думал он. — Небось Серега его прислал за детьми приглядывать, а он слушает да потешается!» Но, заметив, с какой ребяческой увлеченностью и неподдельной заинтересованностью Григорий Ефимович слушает его и рассматривает следы на снегу, успокоился, почувствовал себя увереннее. И объяснения теперь получались более обстоятельными и интересными.

Вскоре набрели на лисий ход. Точеные лапки аккуратно погружались в неосевший, податливый снег, печатая ровный, спокойный шаг ясным пунктиром. Пройдя километр обочь следа, ребята увидали взрыхленную площадку, крестообразные отпечатки птичьих лапок, какие-то царапины и резкие полосы.

— Ишь, хитрюга, к тетеревам кралась, — объяснил Василий Кириллович.

И, продолжая идти по следу, он рассказывал о том, как тетерева в метель зарываются в снег, как, угревшись в подснежной тишине, чутко дремлют, а от дыхания их через снег наружу просверливаются дырочки. Рассказал он и о том, как хитрая лиса, предвкушая лакомую добычу, беззвучно кралась к этим дырочкам, к едва заметным, выросшим над тетеревами бугоркам, и, точно рассчитав, прыгнула, подмяв под себя пойманную птицу.

— Вот, глядите, как она ползла. Ишь какую борозду брюхом промяла! А шаг какой крошечный делала. Еле двигалась. А вот и прыжок. Здесь она накрыла тетерева. Вот пушок, капли крови. Поволокла, а тетерев крылья распустил и резал ими снег — видите, следы и полосы. Услыхав возню, все остальные тетерева разом взлетели: ишь как снег разворошен, словно ногами кто его расковырял.

— Дедушка, а куда она тетерева утащила? — весь охваченный любопытством, дернул Василия Кирилловича за рукав Алеша.

— Надо быть, — ответил Василий Кириллович, — что-то помешало ей тут разделаться с добычей. Она, бестия, осторожная, кого-нибудь испужалась. Да это мы сейчас узнаем. Ну-ка, пошли по ее следу!

Рядом с лисьей цепочкой тянулись то глубокие полосы, то чуть заметные царапины. Иногда попадались крошечные капли крови и разметанный снег — свидетельство тщетных попыток тетерева вырваться из зубов лисы.

— Вот оно дело-то какое, — наклонился под деревом Василий Кириллович. — Куница! Она тоже охотилась за тетеревами. Видите — следы ее лапок. Лиса хитрая, а куница злая, смелая, зубы как шилья — лисе с ней драться несподручно. Вот она и поволокла тетерева от греха подальше.

Через несколько шагов ребята нашли перья, кровь, куриные лапки тетерева.

— Вот и конец, — остановился Василий Кириллович. — Тут она нажралась и