– Твоя маменька ничего со мной не делала, – пробормотал Семён Петрович. – Она в пять утра гуляла с собакой. В джинсах. С сыром в кармане. И она сказала, что собаку «им»… то есть тебе… то есть вам обоим… не отдаст.

Перед Сениным носом возникла чашка нормального кофе. Соколов втянул носом пряный коричный аромат и завыл:

– Сева-а-а, Алёна-а-а-а, я никто-о-о и ничто-о-о…

– Молчать! – рявкнул Северный так, что даже Алёна Дмитриевна слегка присела.

Сеня моментально заткнулся. Соловецкая, приняв у Северного чашку кофе и прикуренную для неё сигаретку, сдержанным тоном аккуратно восхитилась Всеволодом Алексеевичем:

– Ни фига себе ты можешь, – и тихонечко отхлебнула. – Опасно за тебя замуж выходить, – совсем уж себе под нос пробормотала она.

– А теперь говорить! – обратился Всеволод Алексеевич к поникшему другу. – Только кратко и по существу.

– После звонка Алёны я сначала возненавидел жену, потом унитаз, потом детей, а потом, когда курил на лестнице, то неожиданно, но со всей ясностью понял, что я дрянь! – скороговоркой выпалил Соколов. И снова замолчал.

– Понятно, – коротко резюмировал Северный.

Некоторое время все молча пили кофе и курили.

– А что тебе понятно? – почему-то шёпотом поинтересовалась Алёна Дмитриевна.

– Что наш друг со всей ясностью понял, – коротко пояснил Всеволод Алексеевич. – И поэтому сейчас со всей своей ясностью он отправляется к чертям собачьим, а мы с тобой после лёгкого завтрака нанесём визит моей разлюбезной матушке для внесения ясности же в собачий вопрос.

– Входите, дверь открыта, а я очень занята и руки у меня мокрые! – пророкотало в домофон одномоментно с нетерпеливым щёлканьем магнитного замка.

Сева с Алёной переглянулись и молча поднялись на второй этаж. Дверь действительно была открыта. И это с маменькиной-то нездоровой боязнью воров, убийц и сексуальных маньяков! Уж как Всеволод Алексеевич её ни обсмеивал на предмет страха последних, но Рита отщёлкивала сына фразой: «И на мой возраст найдутся – на то они и маньяки!» А тут – двери нараспашку!

– Проходите! Я мальчику попу мою, у мальчика понос! Чем ты его кормил, мерзавец?

– Ну уж точно не заплесневелыми сырами по утрам, – пробурчал под нос Северный и тут же удостоился от Алёны чувствительного пинка в бок.

Пара молча проследовала в кухню. Северный зашуршал принесёнными пакетами. (Вечная слава круглосуточным супермаркетам! Ура!) Явиться к матушке без набора № 1 «Завтрак добропорядочной пенсионерки»? Смелый человек не боится смерти, но ищет её только безумец. Кстати именно из-за последнего обстоятельства в том числе Рита Бензопила понятия не имела, что все её желания-капризы давно не только учтены любящим сыном, но пронумерованы и звучно поименованы. Узнай она о кодовом названии продуктового набора № 2 «Старушка при смерти», и Севины шансы оказаться в реанимации были бы куда достовернее маменькиных.

– Овсянку купил? – раскрасневшаяся Рита выскочила из ванной, держа в руках укутанного в полотенце метиса.

«Геркулес» Всеволод Алексеевич покупал Маргарите Пименовне раз в месяц. Потому что ела она его по ложке в сутки. С одной собственноручно покрошенной инжириной. («Покупай только у узбеков! Чтобы я больше не видела этой усушенной в пыль отравы в вакуумных упаковках! Ты что, в могилу меня хочешь свести?!») Миндальным, грецким и лесным размолотыми орешками – по одному на порцию, умещавшуюся в розетке для варенья. Залить столовой ложкой обезжиренного кефирного йогурта. («Не было этой фирмы? Надо было заехать в другой магазин! Уморить меня решил?») Странно, что таковая забота о здоровье и фигуре не мешала Рите хлобыстать коньяк мужскими, если не сказать лошадиными, дозами. («Алкоголь мне не нужен, я спокойно могу без него обойтись, но вмешиваться в привычки длиной в жизнь считаю делом рискованным»[4], – отвечала Рита сыну на его редкие замечания на этот предмет, приняв максимально англизированный, по её разумению, вид.)

– У тебя что, уже закончилась? – удивился Северный.

– Мальчику так понравилась овсянка с куриной грудкой и оливковым маслом, что я сварила ему ещё. И ещё чуть-чуть попозже, – немного даже вроде как застеснялась Рита.

– Тогда понятно, почему его несёт. Ведро овсянки с оливковым маслом, мягкие замшелые сыры по утрам… Мама! Он настолько угваздался, что под «попой» ты имела в виду всего пса?

– Тогда ему смело можно давать кличку «Жопа»! – расхохоталась Соловецкая. Возможно, немного не уместно. Но всё это было так смешно, что удержаться не было никакой возможности.

– Алёна, как вы можете! Ну ладно моё невоспитанное великовозрастное несчастье, но вы – милая, интеллигентная, культурная девушка! – укоризненно покачала головой Маргарита Пименовна.

– Надо же! Ритуля, ещё не так давно Алёна была не подходящей для меня партией, практически мезальянсом, деревенщиной-алкоголичкой, а сейчас она милая, интеллигентная, культурная девушка? – нарочито иронично возмутился Северный. – Да-да, здравствуй, матушка! Прости. Нынче спозаранку все забывают пожелать друг другу здравия. – Он покорно поцеловал Риту в демонстративно подставленную щёку. – Фу, воняешь мокрой псиной!

– Я, в отличие от тебя, способна критически относиться к себе. И если я не права, всегда могу признать ошибку и принести свои извинения! – фыркнула Рита. – Его зовут Мальчик. И я вам его не отдам. Животное больное и нуждается в уходе.

– И чем же это животное болеет, скажи на милость? Ну кроме наглости и хитрости, а эти состояния, насколько я помню курс физиологии, трактуются вариантами нормы.

– Он крипторх[5], дубина! Ты что, не знаешь, какими осложнениями грозит крипторхизм?

– Кастрацией!

– Сева, ты идиот! Крипторхизм грозит опухолями! Злокачественными опухолями!

– У собак?! Которых совершенно спокойно можно… – Алёна осеклась, не столько из-за гневного взгляда, брошенного на него Ритой, сколько из-за того, чтобы не расхохотаться.

– Всеволод Северный, вы идиот! – Ещё раз веско сказала Рита.

– Господи, за что?

– За всё!

– Спасибо, Рита, что неустанно напоминаешь своему единственному сыну о том, что он идиот. Хотя он и сам об этом помнит. Я даже – спешу тебя обрадовать новым подтверждением факта сыновнего идиотизма – так и не сделал Алёне Дмитриевне предложение руки и сердца по всем старорежимным правилам, как ты советовала. Можно, конечно, сетовать на то, что мои друзья и друзья моих друзей, а также разнообразные обстоятельства, вроде общечеловеческого любопытства и запачканного вишнёвым пирогом платья, тому помешали, но факты – вещь суровая. В сухом остатке имеем то, что имеем: предложение сделано не по правилам, и от не по правилам сделанного предложения Алёна Дмитриевна отказалась.