— Я не мог заснуть, вот и решил пройтись по берегу.Возвращаясь по тропинке мимо твоего дома, я услышал... — Он осекся. — Сначаларешил сде­лать вид, что меня тут не было, но не смог. Я уйду, если ты скажешь.

Голос у него был совсем другим, не таким холод­ным, какобычно, в нем было что-то... человече­ское. Марианн шмыгнула носом и быстровытерла нос о рукав халата. Она растерялась и не знала, как реагировать напоявление Райфа.

Не дождавшись ответа, Стид спрыгнул вниз и оказался в саду.

— Я иду, — сказал Райф, но вдруг чертыхнулся и упал.

Марианн знала, обо что он споткнулся. Это была фигуркаангелочка, которую отец подарил матери на Рождество и установил рядом соскамейкой. На­верное, странно было бы увидеть Райфа Стида рас­простертого наземле. Зрелище, которое, скорее всего, никому никогда не приходилось видеть.

— Ты в порядке? — спросила она, боясь, как бы он нерасшибся.

— Вроде живой.

В следующую секунду Райф плюхнулся на ска­мейку рядом с ней.Марианн сразу вся сжалась.

— Как ты все-таки сюда попал? — спросила она, охваченнаяпротиворечивыми чувствами. — Никак не могу понять, как ты тут очутился.

— Я же сказал: мне не спалось.

Она поморщилась, потому что до нее дошел за­пах алкоголя,исходящий от Райфа.

— Ты выпил! — воскликнула она осуждающе.

— Ты мне сейчас лекцию читать будешь? — оста­новил ее Райф.

Запах алкоголя был смешан с тем лимонным ароматом, которыйей понравился днем. Он про­будил в Марианн воспоминания о том, как она украдкойрассматривала волосы на груди Райфа, выбивавшиеся из ворота рубашки. Онапокраснела, но постаралась не обращать внимания на опасные мысли, сновазакрадывающиеся в голову.

— Тебе не следовало гулять по берегу, а тем бо­лее ходить потропинке на склоне в таком состоя­нии. Это опасно! — Марианн понимала, чтобудто читает нотацию ребенку, но не смогла удержаться.

— Тебе лучше? — спросил Райф, проигнориро­вав ее слова.

— Что? — Из-за его появления она совсем за­была о том, чтонедавно рыдала! — О! Да, да, мне лучше. Спасибо. Просто... Ну, ты понимаешь...

— Отчасти. Моя мама умерла пять лет назад. Но она долгоболела. У нас было время, чтобы привы­кнуть к мысли, что она скоро покинет нас.Хотя едва ли от этого становится легче, когда человек уходит... В общем... ярад, что встретил тебя, мне хотелось извиниться. — Он говорил так, будто онистолкнулись в магазине, а не в два часа ночи в саду около ее дома. — Я былнесдержан. Чуть пере­гнул палку. Мне не стоило тебе все это говорить. Все-такитебе сейчас нелегко. А тут я со своей правдой.

Ей, наконец, удалось привыкнуть к темноте, и она смогларазглядеть рядом с собой очертание Райфа.

— Я уже сказала, что ты ошибаешься! У тебя не­правильныепредставления о моей маме!

— Я не собираюсь препираться сейчас с тобой, Марианн, —сказал Райф, но по его тону Марианн поняла, что ему хочется высказаться. — Ониосно­ваны на фактах. Факты — вещь упрямая. С ними не поспоришь.

Она поднялась.

— Ты слишком много выпил. Как ты помнишь, мы договорилисьбольше не затрагивать эту тему. Пойдем в дом, вызовем тебе такси. Тебе опасно втаком состоянии идти по крутому склону обратно в отель. Да и поздно уже.

Райф тоже встал.

— Ерунда, всего лишь пара бокалов виски, — возразил он, иголос его стал раздраженным.

— Уже третий час ночи. Тебе не следует здесь находиться, —пробормотала Марианн, окончатель­но смутившись.

Он стоял слишком близко, так что она даже чув­ствовала насвоей коже горячее дыхание Райфа, но отодвинуться от него не могла.

— Верно. Не следует.

Внезапно он наклонился к ней, и Марианн не сделала ничего,чтобы предупредить его следующие движения. Она только замерла, когда одна рукаРайфа оказалась у нее на спине, а другая обхвати­ла запястье. Ей не пришлосьдолго ждать продол­жения.

В следующее мгновение он вынудил Марианн придвинуться ближеи его губы охватили ее нижнюю губу. Она вся задрожала в его руках, сама неожидая того, что не только не сможет помещать Райфу себя поцеловать, но ответитна его поцелуй.

— Это безумие, — прошептал Райф хриплым го­лосом, их губыснова сомкнулись, но на этот раз он был более требовательным.

Марианн была с ним согласна, но у нее не было сил оторватьсяот него. Голова кружилась, и все ка­залось нереальным. Райф принялся покрыватьее лицо поцелуями. Она обвила руками его шею и с нетерпением запустила пальцы втемные шелкови­стые волосы. В ответ язык Райфа проник в ее рот, и Марианн несмогла сдержать стон.

Однако когда она почувствовала силу его воз­буждения, к неймгновенно вернулась способность здраво мыслить. До нее сразу же дошел весь ужасситуации. Это же Райф Стид! Он оскорбил ее мать! Из-за него у нее весь деньбыло плохое настроение.

И он ей неприятен! Она сошла с ума, что позволя­ет емуцеловать себя! Откуда Райф вообще здесь взялся?!

— Нет! — Она уперлась руками в его мускули­стую грудь иоттолкнула от себя. — Я не хочу!

Райф отреагировал не сразу. Сначала он только тяжело дышал,потом все-таки отпустил ее руку и отступил назад.

— Я в принципе тоже, — сказал он наконец. — Это была ошибка.Вся эта атмосфера, виски... Я прямо-таки вжился в роль рыцаря, который при­ходитна помощь принцессе.

— Рыцари себя так не ведут!

Как он смеет говорить, что не хотел целовать ее! Какаянаглость — назвать произошедшее ошибкой! Гнев стал закипать в ней.

— И со сколькими рыцарями ты встречалась? — насмешливопротянул Райф.

Он еще и наслаждается ситуацией! Позволяет себе издеватьсянад ней! Марианн с трудом подави­ла в себе ярость и постаралась ответить Райфуспо­койным голосом.

— Знаю нескольких, — сказала она, криво улыб­нувшись.

Нет, ей нужно сделать вид, что поцелуй не про­извел на нееникакого впечатления. Ошибка? Вот и отлично, пусть считает, что и с ее точкизрения, это всего лишь ошибка. Марианн глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь.Она все еще ощущала вкус губ Райфа, а пальцы помнили шелковистость его волос.

— Прости, Марианн. Это больше не повторит­ся. — Голос Стидабыл на удивление спокойным. — Я умею себя контролировать. Поверь мне.

Марианн действительно это знала из своего опыта. Но поцелуйпоказал ей, что Райф может быть еще и нежным. Конечно, он умел целоваться. Дачто там целоваться! Ясное дело, что Райф Стид хорош в постели. Марианнзарделась при мысли об обнаженном Стиде. «Хорошо, что темно и он не можетвидеть мое раскрасневшееся лицо и припух­шие после поцелуя губы», — мелькнуло унее в го­лове.