его внимания части призрака, его клочки, вырывались от его поверхности, крутились, мялись и вновь помещались обратно.

Легкий ветерок зашелестел листвой в кроне дуба и начал сдувать туманный образ к стволу, щели в коре которого при этом стали разгораться ярче. Браслеты на запястьях засветились, и их свечение словно цеплялось за туманный призрак. Я последовал их примеру, потянулся следом, но не сдвинулся с места. Дуб опять расхохотался.

Я не знал, что это за пятнистый призрак и почему он летит к Дубу, но я собирался этого не допустить. Я ринулся вслед, попутно вспоминая что двигаться надо не только физически, но и мысленно, и желая этого, мечтая об этом. Ветер одновременно дул в обе стороны, и к дубу, подгоняя мой призрак, и от дуба, препятствуя моему продвижению. Гонка была сюрреалистической, и я бы проиграл ее, если бы не почувствовал всё тот же приятный женский аромат, придавший мне сил.

Призрака я коснулся почти в последнее мгновение, в прыжке, не дав ему всосаться в ствол. Дуб словно презрительно фыркнул, «не больно-то и хотелось», и скрипнув стволом, обиженно «отвернул» от меня свое внимание. Именно отвернул, а не рассеял, он все еще был здесь.

В затихающем шелесте листвы раздался тихий смех. Дубу он принадлежать не мог, поскольку был удивительно чистым и приятным, словно журчание ручейка. Смех повторился и на этот раз немного громче. Хотя не громче, а проникновеннее: он словно в душу мою вошел, которая, к слову, пустой была до сего радостного момента, а теперь наполнилась этим смехом, ожила, расцвела…

Я с удивлением огляделся. Кто же это так проникновенно смеется, что и солнышко ярче светить начинает, и Дуб уже не кажется таким уж дядей с большими ушами?.. Я огляделся, отошел от ствола и в нижних ветвях обнаружил Ее. Обладательницу, то бишь. И она своего смеха стоила.

Первое, что бросилось в глаза, так это то, что девушка была обнажена, и ее кожа имела приятный светло-коричневый оттенок. Она сидела, свесив одну и подобрав под себя вторую ногу. Длинные темно-коричневые волосы с серебристым отливом частично скрывали ее наготу. В больших зеленых глазах светилось веселье, любопытство и тоска, причем все это одновременно и в таких количествах, что невольно заражало и меня: мне тоже стало весело, любопытно и, почему-то, тоскливо… Браслеты опять укололи холодом, но как-то нерешительно, словно сомневаясь, а стоит ли уже дергаться?..

Мало того, что девушка была обнажена, так она еще и красива оказалась, необычайно. Да что там необычайно! Она была сказочно, божественно, неописуемо красива! Прекрасна! Это про нее сказано: ни, словом сказать, ни пером описать… я бы еще добавил — ни глаз отвести. И ведь действительно, глаза мои словно держал кто-то, не подчинялись они более моей воле… Ее лицо, формы тела, осанка, переливы волос и блеск очей создавали удивительное впечатление, словно умели говорить собственным языком, переводить который взялось почему-то сердце, а не разум… А говорили они, что вижу я совершенство во плоти. Я был восхищен, не мог ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни взгляда оторвать, ни мысли собрать — я был буквально пленен увиденным образом неземной гармонии. Осадок от такого пленения остался двоякий: с одной стороны — непонятно, что это со мной происходит, а с другой — приятно, и плевать на то, что со мной происходит…

Девушка несмело улыбнулась, и это слегка ослабило чары. Я тяжело вдохнул, мотнул головой, и вновь воззрился на лесную красавицу. Она чего-то ждала, и это ожидание ощущалось все сильнее, разливалось по округе, как недавний туман, и заставляло почувствовать себя неловко. С удивлением я понял, что смущаюсь. Не помешало бы, для разнообразия, начать беседу, но я почему-то не находил слов там, где они обычно у меня лежали. Я был смущен до кончиков волос; мне отчаянно хотелось отвести взгляд, спрятать его в землю, но я не мог этого сделать, и от этого еще больше смущался.

Девушка, кажется, догадалась о моих переживаниях, ибо ее улыбка обозначилась чуть сильнее, а в глазах промелькнули озорные искорки. Она встряхнула волосами, полностью обнажив свое тело, и меня с головой накрыла новая волна восхищения в буквальном смысле сбивая с ног — я плюхнулся на пятую точку. Как ни странно, но это, пожалуй, помогло мне расслабиться. Забавным показалось то, что обнажена была она, а стыдно было мне… Слабый пол… сильнее сильного, в силу слабости сильного пола к слабому. Ирония, как всегда, помогла мне нащупать края своей тарелки, и с воодушевлением и пинками подсобила туда взобраться. Усевшись там поудобнее, я начал находить потерянные, как казалось — безвозвратно, слова, но этой ночью им так и не суждено было сорваться с языка. Хотя может оно и к лучшему… Все пространство вокруг подернулось серо-черной дымкой, и я отчетливо осознал, что просыпаюсь.

ТОМ I: 5. Берегите природу

Проснувшись, я почувствовал, что довольно сильно замерз: как бы мало ни было суточное колебание температуры, его хватило чтоб пещера за ночь выстыла. В добавок к этому ночевка на каменном полу, слегка присыпанном травой, имела ряд других побочных эффектов — мое тело задеревенело. Поэтому минут пятнадцать я потратил на согрев и зарядку.

Попутно я решил ввести в свой график комплекс из четырех общеукрепляющих упражнений: отжимания, приседания, пресс и впрыгивания; максимум повторений, один подход. Недели через две введу второй подход, потом третий, а там и до кубиков на прессе недалеко.

Помимо прочего ночевка помогла мне я определился с первоочередными задачами:

1) Добыть огонь чтоб не мерзнуть по ночам;

2) Натаскать кучу веток и соломы для создания более комфортного ложа.

Что касается виденного ночью сна, то я не склонен был списывать его на работу подсознания или воспаление мозга, это было бы глупо, с учетом произошедшего со мной наяву. Да и слишком уж реалистичным он был, никогда раньше не испытывал физических ощущений во сне, например, усталость от бега, боль от царапин, тепло, прохладу, дуновение ветра, сводящий с ума запах лесной красавицы-мечты. Да и Дуб был слишком сакрален, что ли, божественен, велик, божественно велик.

Я не совсем понял, что именно произошло там, на поляне, но полагаю, что он либо пытался поглотить мою душу, которая вследствие попадания в этот мир осталась бесхозной, либо, что более правдоподобно, попытался приобщить меня к своей «пастве», сделать своим последователем, подключить к своей системе, к которой, по всей видимости, были подключены местные существа. Стало быть Дуб — это типа местный