– А вот ради чего! – капитан вновь начал размахивать газетами. – Это же реклама! Его имя на каждой странице склоняется. Еще один скандал, и все его книжки сметут с прилавков. Может быть, его рейтинг как автора начал падать? Я выясню этот вопрос у его издателя. Парень начал повторяться из книги в книгу, и читатели воротят нос от одного и того же. Я специально прочитал за два дня три его книжки. И что? Первая интересная, следующая терпимая, а третью я не дочитал, потому что уже знал, чем все кончится. Герои одни и те же, слова повторяются, описание быта уже в глотке сидит. Но нельзя же в каждой книге на трех страницах описывать диван героя, который так любит на нем валяться, задрав ноги на стену. Хорошо еще не на потолок. Занудство. Он наштамповал уже двенадцать книг и выдохся. Ему нужна встряска либо толчок, а шумный скандал играет только на пользу.

– Не увлекайся, Костя, – продолжал успокаивать капитана следователь. – Не торопись. Займись Колодяжным. Узнай о нем побольше. Вы ведь в одной конторе сидите, только на разных этажах. Тебе и карты в руки. Но делать это надо спокойно и методично, а не пристрастно с наручниками в руках. А вы что скажете, Александр Иваныч?

– Скажу, что перед следствиями всегда стоят причины. Для убийства нужны веские причины, а для продуманного в деталях, запланированного и расчетливого нужны сверхвеские причины. Меня другое смущает. Такая женщина, как погибшая Фартышева, вряд ли имела такого изощренного врага, каким является наш убийца. В одном Костя прав: выстрел на сцене – часть спектакля. Чтобы убить Фартышеву, не нужно готовить сверхсложный план. Я не думаю, что жертвой должна стать только эта актриса. Боюсь, у убийцы далеко идущие планы. Мы, как в театре, видели только начало спектакля, оборванного смертью одной героини. А там, как я знаю, три акта.

Все умолкли, и до Петровки никто не проронил ни слова.

Спектакль шел при аншлаге. Зрители сидели даже в проходе, притащив стулья из буфета. Все с напряжением ждали рокового выстрела, потрясшего Москву убийством актрисы прямо на сцене. Публика волновалась, чего не скажешь о зрителях пятого ряда.

Сегодня на спектакль пришла вся следственная бригада. Мало того, за кулисами поставили капитана Забелина. Театр не успел достать эффектного пистолета для кульминационной сцены, и Петровка пошла навстречу режиссеру. Из музея МВД взяли браунинг и лично Забелин зарядил в ствол холостой патрон. Он же положил его в шкатулку и вынес на сцену за несколько секунд до открытия занавеса. С того же мгновения он не отрывал взгляда от шкатулки, стоя между второй и третьей кулисой. Вот почему пистолет не вызывал у зрителей пятого ряда ни малейшего беспокойства.

Уж если кто и нервничал по-настоящему, так это актеры, которым предстояло пережить весь ужас предыдущего представления по второму кругу. Однако это пошло им на пользу. Играли они с полной отдачей. Напряжение артистов передавалось в зал.

Драгилев, игравший роль Германа, покачнулся и выронил из рук телефонную трубку.

– У тебя осталось мало времени, дорогой, – холодно продолжила жена. – Спасай свою жизнь, пока это возможно.

Она достала маленький блестящий пузырек. Адвокат раскрыл папку, где лежали документы, и положил сверху ручку с золотым пером.

– Не дожидайся судорог, Герман. Тебе необходимо поставить двенадцать подписей, и ты получишь пузырек с противоядием. Время пошло на секунды.

Герман медленно, шаг за шагом, с трудом подошел к столу, взял ручку и начал подписывать документы. Каждый подписанный лист тут же убирался со стола и клался в папку. Все документы были подписаны непрочитанными. Как только папка попала в руки адвоката, жена протянула ему пузырек с противоядием. Он судорожно открыл крышку и выпил содержимое.

На несколько мгновений все замерли в ожидании. Ничего не происходило.

– Чертовщина какая-то! – глянул на пузырек Герман и сжал его в ладони. – Это же вода!

– А ты что думал! Глупец! – женщина громко засмеялась, встала из-за стола и взяла полные рюмки с коньяком. – Теперь и мы, Витенька, можем выпить за успешное завершение спектакля!

Адвокат принял у нее рюмку, они чокнулись и выпили коньяк. Она повернулась к мужу.

– Неужели…, ты думаешь…, что мы…, бы…

Актриса замолкла. Драгилев с ужасом смотрел на пустой пузырек, лицо его побледнело. Он хотел что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена. Он сделал два шага назад, вознес руки к небу и рухнул на сцену, как срубленное дерево.

Кто-то из зрителей громко зааплодировал.

Галина Леско подбежала к Драгилеву и, встав на колени, склонилась над бездыханным телом. Кровь стекала ручейками по его щекам.

– Он мертв! – крикнула она в ужасе.

Аплодисменты стали еще громче. Занавес закрылся.

Несколько мужчин, сидевших в пятом ряду, вскочили со своих мест и быстро прошли за кулисы. Забелин уже стоял возле трупа.

– Прошу актеров оставаться на месте! – приказал подполковник Крюков. – Костя, вызови экспертов и «скорую»!

Трифонов с усилием разжал руку покойника, достал платок и взял пузырек. Ладонь Драгилева была испачкана коричневой краской.

– Что там, Александр Иваныч? – спросил Судаков.

– Пузырек, как мне кажется, серебряный, но покрашен в коричневый цвет и покрыт лаком. На первый взгляд, похож на стеклянный. – Он поднялся на ноги и подошел к актрисе. – Вы и раньше давали ему этот пузырек?

– Мне трудно сказать. Я ведь первый раз играю в этом спектакле. Но, мне кажется, на репетициях был другой. Ваня его легко открывал, пил воду и отбрасывал в сторону, а сейчас он замешкался с крышкой и оставил его в руках. И потом мне показалось, что он поморщился, после того как выпил содержимое.

Трифонов обратился к помощнику режиссера:

– Прошу вас, Нина Сергеевна, попросите сюда заведующую реквизитом.

На сцене появился Антон Грановский со своим режущим голосом. На сей раз его вовремя остановили.

– Антон Викторович, займитесь зрителями, – жестко произнес Судаков. – Они могут и сцену разнести, а нам еще работать здесь.

– Что значит «вам»? А артистам?

– Мы должны дать им такую возможность, но не сегодня. Иван Драгилев мертв. Постарайтесь договориться с залом.

На сцене появилась заведующая реквизиторским цехом.

– Вам знаком этот пузырек? – спросил Трифонов, держа на ладони платок, на котором лежал пузырек. – Обратите внимание, с некоторых мест слезла краска и проглядывает металл.

– Нет, у нас таких нет.

– А из чего артист Драгилев пил яд?

– У нас обычные пузырьки от лекарств. Целая коробка. Я смыла с них этикетки и наполняла обычной кипяченой водой. Ваня иногда переигрывает и так забрасывает пузырьки, что их не найдешь. Сцена же очень большая. После спектакля я кладу в сумочку новый пузырек с водой и оставляю на нужной полке.