— Да! — По крайней мере, к нему она давно привыкла.

Маркус Карлоу смерил ее недоверчивым взглядом, но промолчал. Затем как будто на что-то решился:

— Вот как нам следует поступить. Вечером мы с вами и мисс Прайс поедем к вам на квартиру и заберем то, что понадобится вам для проживания здесь; мы позаботимся о том, чтобы все ваши ценности оставались в надежном месте…

— Я не могу остаться здесь на несколько дней! У меня есть работа, которой я лишусь, если не появлюсь в мастерской. Сегодня, слава богу, суббота, но в понедельник…

— Я напишу мадам Элизабет и сообщу, что графиня Нарборо требует вашего присутствия в доме, — продолжал он, как будто и не слышал ее. — Стоит лишь намекнуть на наше покровительство в дальнейшем, и ваше место останется за вами.

Леди Нарборо и сестры не поблагодарят его за то, что он навязывает им модистку! Может быть, лучше заказывать там шляпки для любовницы? Нелл не сумела удержаться от ответной колкости:

— Мадам обслуживает спутниц и спутников многих богатых купцов и их жен, — заметила она. — Но возможно, любовнице виконта пристала модистка получше?

Неожиданно лорд Стейнгейт — ей трудно было даже про себя называть его Маркусом — рассмеялся.

— Кстати, вы напомнили мне об одном неоконченном дельце! «Спутница»… какой бледный эвфемизм, Нелл!

— Пассии, райские птички, женщины легкого поведения, дамы полусвета, распутницы, — ответила она. — Так вас больше устроит, милорд… то есть Маркус?

Он снова улыбнулся. Какая у него обаятельная улыбка, особенно когда в глазах пляшут веселые огоньки! Нелл невольно позавидовала его любовнице и сразу вспомнила вчерашний инцидент в карете.

— О чем это я? — продолжал он. — Ах да, с вашей работой мы все устроим. На каких условиях вы снимаете квартиру?

— Я плачу раз в неделю, авансом. Но…

— Мы заплатим вашему домовладельцу… скажем, за месяц вперед, чтобы комната сохранилась за вами.

— Целый месяц?! Невозможно! Я не могу…

— Нелл, по-моему, вы слишком часто говорите «невозможно» и «не могу».

— Что же мне сказать? «Да, Маркус»? «Как скажете, Маркус»? «Как вам будет угодно, Маркус, какими бы нелепыми ни были ваши пожелания»? Милорд, вы слишком привыкли ко всеобщему подчинению! Я не могу остаться здесь на месяц — и не останусь, так и знайте.

— Здесь мы и не останемся, мы уедем за город, в Стейнгейт-Корт, наше фамильное поместье в Хартфордшире. Там мы на досуге обдумаем вашу тайну, отец отдохнет — там превосходный доктор, — а сестры перестанут таскать матушку по модным магазинам.

— За городом я вам не нужна. Кроме того, что я вам уже сказала, я больше ничего не знаю.

— Я вам не верю. Вы лгунья, Нелл, — возразил он, по-прежнему улыбаясь той улыбкой, какую она всего секунду назад сочла такой обаятельной. — Мы с вами оба отлично знаем: у вас есть тайны, которые вы мне не открываете.

Ей захотелось возразить: некоторые тайны остаются тайнами и для нее самой. Она плотно сжала губы.

— Вы не можете насильно увезти меня из Лондона, — наконец сказала она, понимая, что тем самым лишь усиливает его подозрения.

— Нет, могу. Как вы мне помешаете? Молодых женщин то и дело похищают, правда, им редко предоставляют такие хорошие условия. Что вы сделаете — побежите в суд и пожалуетесь на виконта Стейнгейта? Заявите, что я вчера силой привез вас к себе домой, заставил пить чай и вести беседу с моей сестрой и ее компаньонкой? А потом вы с аппетитом поужинали и без единого звука позволили служанке подоткнуть вам одеяло… Судьи просто в ужас придут от такого зверства!

— Вы решили поиздеваться надо мной, милорд. — Нелл посмотрела на него в упор. — Да, теперь я понимаю, какой дурой была, что осталась, и теперь выйду отсюда через парадную дверь. Что вы тогда сделаете?

Маркус пожал плечами:

— Если попробуете бежать, придется затолкать вас в закрытую карету, увезти в Стейнгейт, запереть там и охранять, но ведь вы не совершите такой глупости, правда, Нелл? — В глазах его уже не было веселости. — Думаю, тогда у вас все-таки появится повод жаловаться. Но как вы думаете, кому из нас поверит судья? А может, вы предпочитаете вернуться домой без охраны, надеясь, что ваш таинственный незнакомец про вас забыл? На мою помощь не рассчитывайте, я уеду за город…

Напомнив ей о неравенстве их положения, он лишь подлил масла в огонь.

— Вы считаете, что веревка была не просто глупой шуткой? — спросила Нелл, с трудом взяв себя в руки. — По-вашему, Салтертон вовсе не хотел, чтобы лорд Нарборо принял веревку за змею? За всем этим кроется нечто другое, и вы, я уверена, что-то подозреваете.

Маркус молчал так долго, что Нелл забеспокоилась. Наконец, он мрачно произнес:

— Возможно, я и ошибаюсь, но, если я прав, веревка напоминает об одной старой истории, о кошмаре, который давно следует забыть. По-моему, и вам что-то известно…

Должно быть, он заметил, как ее всю передернуло, потому что вдруг напрягся, словно читал ее мысли. Проницательные серые глаза подернулись поволокой; он понял, что попал в яблочко. Старый кошмар… Да, именно это во мне всколыхнулось. Но ведь сюда я попала совершенно случайно? Если нет, если Салтертон знает, кто я такая, — тогда ему известно и мое настоящее имя. Он знает о моем прошлом больше меня!

— Вы боитесь. — Он не спрашивал, а утверждал.

— Да, — призналась она. — Не люблю тайн. Не люблю неуверенности. А того человека я почему-то боюсь… — И вас боюсь, и ваших родных, потому что мама выговаривала ваше имя с ненавистью. Но вы все отнеслись ко мне по-доброму, и я уже не знаю, чему верить. Правда, человека, который перед ней сидел, никак нельзя было назвать добрым. Он держался властно, был вспыльчивым, слишком мужественным — и все же… — И мне не нравится то, что я вас не понимаю, — сухо закончила она, вызвав еще один его смешок. — Не желаю, чтобы меня похищали!

— Нелл, поймите же, со мной вам ничто не грозит!

Ничто? Возможно, ей не грозит опасность со стороны Салтертона. А со стороны самого Маркуса Карлоу? Почему он так заботится о ее безопасности? Он тоже что-то недоговаривает…

— Маркус, у нас с вами разные понятия о безопасности. — Как легко она выговорила его имя! И все же… Ей все сильнее хотелось поехать в загородное поместье — очутиться в большом доме, где кругом знакомые люди, а всех чужаков видно издалека.

Нелл внушала себе: она уедет всего на несколько недель, а потом вернется к прежней жизни. Но ее прежняя жизнь холодна, одинока, сурова и небезопасна. И она снова останется совершенно одна. Может, и правда поехать — совсем ненадолго? Хуже, чем есть, ей вряд ли будет. Или?..

— Хорошо, я поеду, — согласилась она.

— Благодарю вас. Попозже, когда мисс Прайс вернется, мы поедем за вашими пожитками. — Из холла послышались голоса, девичий смех. — По-моему, она как раз вернулась.