Константин уже некоторое время шел, держа за руку женщину. Когда они вышли из тумана, и оказалось, что это Варвара Семеновна, он не очень удивился, только задумался. Насти рядом не было. Студент, по-видимому, отстал или заблудился. Константин хотел бы вернуться к выходу, но неважно ориентировался в этом месте.

В Варваре Семеновне тем временем чувство неловкости от уединения с чужим мужчиной пересилило беспокойство. Она почти освоилась с обстановкой, только сердце по-прежнему билось в неровном ритме, не позволяя забыться. Смущенная, она вся словно застыла, только ноги передвигались, и, чтобы смягчить собственную нелепость, робко спросила:

– Константин, позвольте поинтересоваться, вы давно знакомы с вашей женой? Вы оба кажетесь мне такими юными.

– С самого детства, – уклончиво ответил тот. – Мы росли вместе. А женаты пять лет.

– Неужели? Вы такие молодые, особенно Анастасия.

– Только Настя молодая. У нас большая разница в возрасте. Когда мы расписались, ей было восемнадцать.

– А! – сказала Варвара Семеновна, не зная, что еще спросить или добавить. Вернуться бы в теплый маленький номер! Но Константин сам продолжал рассказывать:

– Мы подали заявление, как только Насте исполнилось восемнадцать. До того не могли из-за возраста. Все родственники были против, яростно против. Нам не давали встречаться, а мы встречались все равно. Скандалы – каждый день. Кошмар, больше года. Когда она окончила школу, стало легче. А расписавшись, мы порвали все отношения с семьей. Нет, не по нашей инициативе, они не хотели нас видеть. До сих пор не понимаю Инну. Это ее мать. (Варвара Семеновна вздрогнула – нет, ей только показалось, что Константин выругался.) Настина… Настя – единственный ребенок, я – единственный брат. С мужем-то Инна еще молодая разбежалась. Порвала, и всё. Понятия не имею, где он сейчас. Может, если бы у нас детки были, родственники бы растаяли. Да… Им внуки… правнуки… Все забылось бы. Но у нас нет детей. Вы, Варвара Семеновна, наверное, думаете, мы не можем иметь детей и приехали лечиться. Это не так. У нас крепкое здоровье, и у меня, и у Насти. Мы боимся. Особенно я. Как можно решиться иметь ребенка, я не знаю. У вас есть дети?

– Двое, мальчики. Взрослые уже, младшему девятнадцать.

– Ну и как они?

– Нормально. Я не знаю, что вы имеете в виду. Пока росли, всякое бывало. То сигареты в кармане найду, то журнал… Мальчики! Но в общем…

– Болели?

– Всякое бывало, это не страшно, все же болеют.

– Видите, вы совсем другая. Не то что Настя. Ей самой не так давно было девятнадцать, и она не хочет забывать то время.

Варвара Семеновна вспомнила свои девятнадцать и печально усмехнулась. Учебники, бессонные ночи, утренние переполненные троллейбусы… Они подошли к насосам, и Константин умолк на время – слишком шумно, а продолжил, когда ушли от насосов и приблизились к проходной, где висели часы и стояли угрюмые рабочие.

– Как мы прожили эти пять лет? А по-разному. Неприятные случаи бывают, конфликты. Но я не жалею, даже не представляю, как могло бы быть иначе. Думаю, Настя тоже. Несмотря ни на что. Она очень хочет ребенка. Посмотрим. Она не понимает, какая это ответственность. Ведь она сама в какой-то мере еще ребенок. Для меня точно. Посмотрим. Здесь очень хорошие специалисты есть, обследуемся у них. Что они скажут. Я никаких средств не пожалею.

– А я от нашего садика здесь, – не к месту вставила Варвара Семеновна, вдруг застыдившаяся своего присутствия в дорогом полумедицинском заведении. Она не подозревала, сколь мало интересуют Константина ее обстоятельства, болезни, связи.

– Настя не понимает, что значит иметь или не иметь право.

– Ваши карточки, – равнодушно приказала из стеклянной будки на выходе вахтерша.

Варвара Семеновна ощутила себя еще более одинокой, заброшенной в чужое, враждебное место. Спазм стянул желудок.

– Мы… – промямлила она.

– Мы же на выход, а не на вход. Мы просто хотим уйти, – спокойно сказал Константин.

– Именно поэтому я прошу ваши документы. – Вахтерша раздраженно подняла узкие брови. – Отойдите, не видите, что ли, за вами уже очередь выстроилась. Люди домой хотят.

Константин подхватил Варвару Семеновну под локоть и отвел в сторону с шепотом:

– Подождем, сейчас все пройдут, и я улажу. Сейчас, пройдут остальные. Это она просто намекает.

Варвара Семеновна молча кивала, не показывая разраставшейся внутри, расползавшейся по всему телу паники. Мимо стеклянной будки проходили угрюмые люди в пестрой одежде, и каждый из них хоть что-то имел в руках: пластиковую карточку, чтобы прокатить ее в узкой щели, или раскрытую маленькую книжечку, которую без лишних технических изысков показывал вахтерше. Та в ответ со сдержанной благосклонностью качала головой. Константин и Варвара Семеновна отошли к стене. От холода руки в карманах пальто Варвары Семеновны сморщились и застыли. Она тяжело оперлась о стену.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоился Константин.

– Хорошо! – опровергая свои слова, Варвара Семеновна медленно сползала по стене, пока не оказалась сидящей на полу с сочащимися из глаз слезами.

– Не переживайте, – сказал Константин, – все наладится. Он наклонился к самому ее лицу. Кожа была очень светлая. Полное лицо в мягких складках: от носа к губам, на лбу. Мелкие морщинки у глаз и вокруг рта. На веках – тонкие красные жилки. Глаза от слез сделались светлыми-светлыми, прозрачными, как зеленовато-хрустальная вода. Он смотрел, словно слишком близко поднесенная видеокамера: в фокусе был мясистый нос, поры на нем, а светлые ресницы дрожали вдалеке. Фоном – неровно розовые щеки. Губ же он не видел, они с подбородком оказались ниже, только смутно помнил, что они, как у всех женщин ее возраста, увядшие. Константин погладил Варвару Семеновну по светлым волосам, удивляясь, что нет ни седины, ни краски.

– Что вы, всё в порядке, – уверяла она. – Немножко давление.

Ее дыхание Константин слышал как через колонки. Она порывалась встать, но он не разрешил:

– Лучше посидите. Нам все равно еще долго ждать, видите, сколько народу. Расскажите лучше пока о себе.

– Я так разволновалась. Простите. Да нечего рассказывать.

– Вы замужем?

Улыбка изменила ее лицо.

– Ну а как же! Почти тридцать лет. Работаю в детском саду. Я думаю вот, куда же Виталик с Анастасией подевались, я за них переживать начинаю – как у них получится выйти…

– Думаю, они уже снаружи. Мы с вами просто неправильным путем пошли, нам нужно было вернуться туда, где мы вошли. Я обычно неважно ориентируюсь в таких местах, зато моя жена, наоборот, всегда угадывает, куда идти, так что они с Виталием, должно быть, вышли через ту же калитку, в которую мы вместе вошли, без проблем.

– Может быть, имеет смысл вернуться и попробовать тоже выйти через те ворота?