— Закусывай, — произнесла она. — И иди танцуй. Мы скоро придем.

Сказано это было таким тоном, что Жека не нашелся, что ответить. Только:

— Давайте, мы ждем вас и бутеры!

— Долго ждать не заставим.

Дела плохи, успел подумать Жека по дороге в комнату. Кажется, он в стопроцентном «игноре». И угораздило же его! Но, в конце концов, преодоление трудностей — разве не это путь силы?

Он оттащил Гарфилда, отплясывающего с Бегемотищем, в сторонку и спросил:

— Что это за Настя, не знаешь?

— Подруга Марго, чо? — пожал плечами Андрюха. — Они знакомы давно, долго не общались, вроде бы Настена жила за границей или что-то такое. Сейчас с год как видятся время от времени.

— У нее кто-нибудь есть?

— «Кто-нибудь» — это кто? Кот? Папа-мама? Бойфренд? Если бойфренд, то не знаю. Она красивая, но пришла одна… — Андрюха прищурился. — Слушай, а может, она лесби?

— Есть отчего впасть в отчаяние, — процитировал Жека киноклассику.

— Уныние — тяжкий грех! Ты лучше выпей! — посоветовал Гарфилд и снова пустился в пляс.

От последнего Жека решил воздержаться — памятуя о завтрашней работе. Впрочем, этого его решения хватило минут на пять, пока не появились Марго, Настя и бутерброды. Обе хором закричали:

— Продолжаем пить!

Потом они все пили, танцевали под сменивший минимал коммерческий хаус с icebergradio.com, ели бутерброды и тарталетки с красной икрой, роняя икринки на пол. Жека продолжал осаждать Настю. Она улыбалась (не смеялась, а именно улыбалась, не разжимая губ; Жека даже забоялся, что у нее брекеты) его пьяным шуткам, втроем с Марго они завели дискуссию о музыке и фильмах, но, танцуя, она пряталась от Жеки за кого-нибудь из гостей, на кухню или на балкон («немного подышать») не шла. От музыки и от «джеймсона» в голове Жеки шумело сильней и сильней. В какой-то момент минут на пятнадцать он завис на балконе с Бегемотищем. Пока она хохотала над рассказом Жеки о том, как в детстве они с Гарфилдом кидали с этого балкона подожженные бумажные самолетики, тот решил, что эта глуповатая блондиночка не так уж и плоха. Беда в том, что она не одна, а со своим «зайкой». Хотя, почему это должно его останавливать? Внезапно выскочивший на балкон дружок Бегемотища закатил ей сцену в духе «тру эмо».

Оставив этих ненормальных выяснять отношения, Жека вернулся в комнату. Убитая лишним алкоголем и поздним временем, атмосфера праздника умирала. Серж настойчиво танцевал с Марго, что-то шепча ей на ухо, поднабравшийся Гарфилд сидел на краешке дивана в обнимку со стаканом молока и нетбуком и серфил сайты. Настю Жека обнаружил на кухне. Она колдовала над туркой. Обернувшись на шаги, мельком взглянула на Жеку и продолжила караулить готовый закипеть кофе.

— Ты пьешь кофе на ночь? — спросил Жека.

— Он некрепкий, такой скандинавский вариант, — объяснила Настя и резко убрала турку с огня. — Будешь? Тут хватит на двоих.

В эту секунду Жека и совершил ошибку — принял ее вежливость за участие и пошел ва-банк, пьяно понадеявшись на свое обаяние.

Он приблизился к Насте на расстояние в полметра и сказал:

— Я бы тебя поцеловал вместо кофе. Можно?

Несколько недель назад это сработало. Они с Вальком-Хамлом весь вечер тогда болтались по району, у какого-то магазина зацепились языками с двумя симпатичными девчонками. Через пару часов после знакомства Жека такой же фразой (только вместо кофе в ней фигурировало пиво) подобрал ключик к одной из девушек и увел ее к себе домой.

Но несколько недель назад — не сегодня.

— Не надо, — покачала головой Настя. — Вдруг у меня изо рта пахнет, — тоном мамы, объясняющей ребенку, почему она не купит ему второе мороженое.

— У меня где-то в кармане жвачка есть. Я ее жевал, но она еще сладкая. Хочешь?

— Нет, спасибо, — Настя улыбнулась.

— А если…

— Послушай, — сказала Настя так резко, что Жека побоялся, что она плеснет горячий кофе ему в лицо. — Я не пойму, ты меня с кем-то спутал? Лучше отвяжись.

— Это откуда? — спросил Жека. — Из Паоло Коэльо?

Настя вдруг рассмеялась.

— Черт, ты еще читаешь Коэльо? Ну и как? Эта его «вся эзотерика за двадцать минут». Так же не бывает в жизни, да? Читаешь и думаешь: «Ну это там… Из романов! Старые бредни».

— Да, я тоже его не люблю. Пару книжек летом прочитал, мне не понравилось. Как-то пишет он…как для полных гондонов.

Настя засмеялась и сказала:

— Это называется — доступный стиль.

Она налила кофе, добавила в него большую порцию молока, посластила. Присев на подоконник, отпила. Жека опустился на табуретку и смотрел на девушку. Кажется, она устала от постоянного мужского внимания. Или кокетничает?

— Вот вы где! — появилась на кухне виновница торжества, за спиной которой маячил Серж.

— Марго, я поеду. Завтра на работу, — сказала Настя.

— В субботу придешь?

— Посмотрим.

— Проводишь девушку? — посмотрела Марго на Жеку.

— Если она хочет, — ответил он. — Я заодно вам стихи почитаю, Людмила Прокофьевна, — пообещал он Насте.

Девушка допила кофе. Затем они быстро собрались.

Тесный лифт заставил пересечься их личные пространства, они стояли у противоположных стенок и смотрели друг другу в глаза.

— У тебя глаза цвета виски, — заметил Жека.

— Комплимент пьяного мужчины, — усмехнулась Настя. — А у тебя глаза как шляпки ржавых гвоздей в свернувшемся молоке.

Жека подумал, что выглядит это, наверное, не очень. Хотелось что-нибудь выдать про «корову», проассоциировавшуюся у него с «молоком», но сдержался.

Они вышли из дома. Темно и прохладно, из подворотен задувал ветер.

— Ты где живешь? — поинтересовался Жека.

— Далеко и дорого, — неопределенно ответила Настя. — Буду ловить такси.

На Ленинском остановилась вторая или третья по счету машина — черного как Барак Обама цвета ушатанный «мерин». Пожилой русский «бомбила» за рулем и Григорий Лепс из колонок.

— Спасибо, что проводил, — сказала девушка. — Пока!

— Пока, — помахал рукой Жека. — Знаешь, ты красивая, но при этом такая…

— Какая? — уже сев в «мерседес», Настя снизу вверх посмотрела на него.

Жека искал слова, чтобы не нахамить напоследок.

— Будто сделанная в «Икее». Стильная и холодная. Но скоро сломаешься. И я постараюсь запомнить тебя толстой.

Несколько секунд Настя внимательно разглядывала его будто впервые видела, а потом спросила:

— Как тебя зовут? Извини, но я забыла.

— Жека, — ответил он.