Он не врал девчонке ни капельки – согласно законам Империи,оставался полноправным вольным ярлом, имеющим право возводить в дворянство,равно как и лишать такового (а также другие права и привилегии, см. Латеранскоеуложение которого-то года…). Когда он вернулся из Харлана, к его превеликомуудивлению, самым серьезным и сложным предметом обсуждения стало как разнечаянно свалившееся на него баронство, к которому департамент герольдииотнесся более чем серьезно. Почтенные старцы из капитула, оставив все прежниедела, совещались четыре часа без отдыха и перекуров – в присутствии подыхавшегоот скуки Сварога, понимавшего из их разговоров не более одной десятой. Когдаон, озверев, заикнулся было, что, в общем, не претендует на нежданный манор иготов отречься, старцы удивленно воззрились на него, дружно бормоча что-то олегкомысленной молодежи, не уважающей традиции. И упоенно продолжали диспут,плавно переходящий в свару и обратно. От тоски Сварог понемногу стал ихпонимать.

С одной стороны, прецедентов прежде почти не случалось. Сдругой – традиции должны быть соблюдены. Вокруг этих двух тезисов и крутилосьвсе.

Рехнуться можно было от параграфов, забытых имен, ссылок наимператорские указы и исторические примеры, которыми щедро осыпали друг другасановные старцы, похоже, впервые за несколько сот лет столкнувшиеся с чем-топо-настоящему увлекательным. Наконец большинством голосов решено было неотдавать столь занимательную игрушку Палате Пэров и Тайному Совету, аразобраться своими силами – чтобы было что вспомнить и рассказать внукам… Послевторого голосования старцы, опять-таки большинством голосов, постановили, чтолорд Сварог, граф Гэйр, лейтенант лейб-гвардии и камергер, имеет право отнынеприсовокупить к своим титулам еще и «барон Готар» – со всеми вытекающими отсюдаправами и вассальными обязанностями по отношению к Императрице Четырех Миров.

А коллизии, буде таковые возникнут, станут разрешаться темже департаментом герольдии, истосковавшимся по настоящему делу…

– Ты не шутишь? – настойчиво спросила Мара, сбивего с мысли. – Обещаешь?

– Тьфу ты, – сказал Сварог и, не раздумывая,потащил меч из ножен. – А встаньте-ка вы на колени, любезная моя. – Иприкоснулся концом клинка к ее плечу. – Я, барон Готар, в силу данной мневласти и согласно древним традициям, жалую вас дворянством, дабы вы несли этовысокое звание с честью и в час развлечений, и в час испытаний… Ну вот и все,можешь встать, кошка. Сочиняй герб.

Ее глаза сияли таким счастьем, что Сварог, которомудоставить ей это маленькое удовольствие было не труднее, чем выкурить сигарету,почувствовал себя крайне неловко – словно перевел старушку через дорогу, а онавдруг принялась совать ему миллион в твердой валюте. Вот и пригодилось длячего-то полезного дурацкое баронство…

Заложив руки за спину, Сварог подошел к мраморным перилам изадумчиво посмотрел вниз. С ярко-зеленой лужайки перед фронтоном замкадоносились азартные возгласы и гулкое веселое гавканье. Там схватились двеярких индивидуальности, и коса нашла на камень – Мара пыталась сграбастатьАкбара за шкирку или хотя бы коснуться ладонью, но огромный черный пес,легендарный хелльстадский гарм, переигрывал ее на всем поле. Бешено металсявокруг, так что Мара казалась окутанной черным туманом, и, как бы ни крутиласьрыжая кошка в немыслимых стойках и блоках, руки встречали либо пустоту, либожуткие клыки, щелкавшие рядом с ее пальцами. Она чуть ли не плакала от обиды излости, но не сдавалась. «Дети», – проворчал Сварог, вернулся в библиотекуи сел за стол, совершенно не представляя, чем ему за столом заниматься.

Вообще-то в доме был порядок. Пес немного скучал, рос не подням, а по часам, носился по всему поместью, возникая, как обычно, в самыхнеожиданных местах.

Его – то ли из-за противоестественных для собаки габаритов испособности внезапно пропадать и появляться, то ли из-за легенд с примесьюжути, окутывающих всю породу хелльстадских псов – заметно побаивались обитателизамка. Даже его бравые орлы – боевая дружина графа Гэйра, доставшаяся понаследству от предыдущего хозяина манора. Приблудный домовой Карах прижился вдомике дворецкого – в замок он и носа не казал, ссылаясь на какие-то неизбежныесложности в отношениях с фамильным домовым, проистекавшие из непонятных Сварогудревних традиций маленького народца. И набивался сопровождать Сварога в новыхпутешествиях.

Сварог туманно пообещал – но это было еще до разговора сГленором и его друзьями. Караха никак нельзя брать с собой в Ронеро. Польза отнего там оказалась бы немалая, но как прикажете его замаскировать в огромномгороде? Ничего, переживет. Тем более, как выяснилось в результате небольшогодомашнего расследования, домовой весьма комфортно чувствовал себя в домикедворецкого. Они, даже можно сказать, сдружились с Макредом Двадцать Вторым.Хотя и скрывали свою дружбу ото всех, ведь неизвестно, как может отнестисьмилорд и другие к приятельству человека и существа… м-м… скажем так, другогопорядка. А дружба их выстроилась на том, что Карах нашел заинтересованногослушателя всем его тьмочисленным преданиям, сказаниям, легендам, а Макред –того, кто скрашивает его одиночество.

Хуже всего обстояло с Меони. Черт его знает, что с ним такоеприключилось после всех странствий, но отныне Сварог относился к девушке, как кмладшей сестренке, без капли влечения. Она, явно ожидая другого, ничего непонимала, а Сварог ничего не мог ей объяснить – не получалось, хоть и пробовалпару раз, слова выходили какие-то дурацкие, невнятные и чужие, она обижалась игрустила, стараясь этого не показывать. И они постепенно стали избегать другдруга, старались по возможности не встречаться, а, встречаясь, отводиливзгляды. Сварог даже поймал себя на том, что испытывает что-то вроде вины переддевушкой, хотя виниться-то как раз ему было и не в чем. Черт знает что, думалСварог, вечно с этими женщинами все не так, все не слава богу.

Вот с Макредом не было никаких хлопот – он добросовестноустроил фейерверк по случаю пожалованного Сварогу ордена, самолично выбрал изслуг управителя и отправил его в Готар и, не моргнув глазом, принял к сведению,что в замке будут обитать отныне хелльстадский пес и ямурлакский домовой.Сварогу казалось даже, что дворецкий гордится всеми выходками и свершениямихозяина – эксцентричность здесь весьма ценилась, а отблеск славы дворянинападал и на слуг.

Пожалуйста, легок на помине – Макред возник в дверяхбиблиотеки, одной рукой держа у груди, строго параллельно полу, массивныйсеребряный поднос:

– Милорд, личный посыльный герцога Фронвера только чтодоставил пакет. На словах ему велено передать: это все, что герцогу пока чтоудалось раздобыть. Вы должны знать, о чем речь.

– Ну да, знаю, – сказал Сварог. – Девчонкапоужинала?

– Еще нет, милорд, она только что прошла в оружейную изабавляется там с фамильной коллекцией. Как вы полагаете, стоит за нейприсмотреть, чтобы случайно не поранилась? Все оружие отточено…