День казался бесконечно длинным. Всегда так бывает, если на вечер запланировано что-то ответственное. Клаус ушел гулять по городу. Я, сославшись на головную боль, идти с ним отказалась. Но как только он исчез из поля зрения, оделась и вышла на улицу.

Целый день я бездельно шлялась по улицам, заходила в магазины, дивилась ценам. Пару раз возле меня тормозили иномарки, и их владельцы, одетые все как один в кожаные пальто, приглашали меня в разные места. Один, уже вовсе не молодой человек, был весьма конкретен: он сразу предложил мне определенную сумму, если бы я со гласилась прокатиться с ним до сауны. Когда я вежливо отказалась, он удивленно пожал плечами, обозвал меня дурой и укатил восвояси. Должна признаться, что я пребывала в некоей растерянности. Нет, конечно, я не вчера родилась и знаю, что такое съем. Но, положа руку на сердце, в моем, например, городе так нагло девушек не снимают. И уж тем более особ в моем возрасте и в моем наряде! Было ощущение, что местных мужчин не волновали ни возраст, ни одежда. Они предлагали всем. А местных дам вовсе не удивляло поведение мужской половины... Наверное, не многие отказывались.

В шесть тридцать вечера я, при параде, с пакетом инструментов и сменными штанами, ждала Клауса в холле гостиницы. Когда он явился в каком-то потертом свитере и все тех же джинсах, я уже не удивлялась.

– Могли бы и переодеться по поводу дня рождения, – заметила я, окидывая его взглядом.

– Я не брал с собой ничего, кроме этих вещей, – ответил Клаус.

– Что, два огромных чемодана, и ни в одном не нашлось место для штанов и рубашки?

Он не ответил. Я не стала продолжать. Выйдя на улицу, мы взяли такси и покатили в «Три медведя».

Таня уже была на месте. Она, закутанная в красивую лисью шубу, прохаживалась около входа и поглядывала на народ. В руках у нее был букет цветов. Когда наша машина затормозила у обочины, она разулыбалась.

Сразу вслед за нами прикатили Вера Петровна и Саша. На трамвае. Вера Петровна была в старом сером пальтишке и тут же окинула Танину шубу презрительным взглядом. В этом взгляде было столько ненависти, что мне на секунду стало страшно. Так, наверное, смотрели рабочие и крестьяне на дворян в далеком семнадцатом году... Саша был в курточке, которая натурально сливалась с цветом его лица – была такая же серая и помятая. Мне даже захотелось сказать: «Вам этот цвет очень к лицу...» Додохины опаздывали. Я нервничала.

– Да что их ждать? – сказала Вера Петровна. – Короли, что ли? Сказали – в семь, значит, в семь!

Я понимала, что Вере Петровне очень хотелось, чтобы Додохины не пришли. Я же молила Бога, чтобы они появились. Черт знает, что пришло на ум этой деспотичной кочерге по имени Оля? Может, встав утром с левой ноги, она передумала и решила пойти на йогу... А ее несчастный, угнетенный муж сидит сейчас, смотрит в окно на падающий снег и печально вздыхает?

Но не успела я представить себе это, как из маршрутного такси выкатили Оля и Рома. На Оле была каракулевая шубка, которую тут же оценили Таня и Вера Петровна. По Таниному взгляду читалось: «Хе-хе, у меня дороже и лучше». Глаза Веры Петровны светились, как электронная вывеска. И слово на вывеске было одно: «Буржуи».

Несмотря на явную неприязнь друг к другу, все вежливо поздоровались. Клаус держал цветы как веник и плохо изображал именинника.

– Вы хоть улыбнитесь, – сказала я, когда мы заходили в ресторан. – У вас ведь день рождения!

Рассевшись за столом, стали изучать меню. Я рассматривала присутствующих. Занималась анализом, так сказать...

Таня, судя по непринужденному поведению, была завсегдатаем питейно-едальных заведений. Она не кидала вокруг восхищенных взглядов и деловито изучала меню. Вера Петровна, это было хорошо видно, не бывала в ресторане давно. Очень давно. Она держала меню в руках и удивленно-испуганно взирала по сторонам, не забывая при этом оценивать наряды входящих в зал дам.

Саша... Сашу я не поняла. Он был безразличен. Так, например, безразлично венику, что им подметают – кухню или коридор. Он, прищурив глаз, следил за публикой. И искоса поглядывал на меня, как мне показалось, усмехаясь.

Додохины вели себя... странно. Оля, казалось, нервничала. Не сильно, но все же. Она то смотрела в меню, то закрывала его и кидала контролиру ющий взгляд на мужа. Потом опять открывала меню, читала. А муж ее, Рома, был похож на блаженного. Мне показалось, что его не выводили в свет... с момента свадьбы. Именно – не выводили. Глядя на их отношения, я сильно сомневалась, что он имел право и уж тем более дух пойти куда-то без жены. Разве что на работу и в магазин.

– Ну, выбрали? – Я решила, что пора начинать. – Предлагаю заказать салатов, нарезки, водки...

С моим предложением согласились единогласно. Только Саша потребовал еще красной рыбы и икры. Причем икры – и черной, и красной.

«Ну, собака лесная, – подумала я, диктуя официантке заказ. – Ишь, как на халяву, так и икру ему подавай!» Клаус явно прочитал мои мысли. Взглянув на Сашу, он едва заметно покачал головой. Я усмехнулась – сам не лучше.

Через пять минут стол преобразился. Салаты, закуски, холодец, колбаса, рыба. Саша, несмотря на то что заказал икры и рыбы, сам к ней даже не прикоснулся. Видимо, ему просто хотелось, чтобы Клаус (буржуй) раскошелился. Что ж, я бы тоже заказала икру. Если бы платил Клаус...

Принесли спиртное. Саша тут же взял на себя обязанности разливающего. Возражений не было. Кто бы отказал алкоголику со стажем в родном для него деле? Таня заботливо ухаживала за Клаусом. Не успевал он прожевать один кусок, как она подкладывала другой...

Когда рюмки были наполнены, Саша обратился ко мне:

– Ну, что греем-то? Тост говорите, и давайте...

Я встала. Держа рюмку водки перед собой, я очень хотела вылить ее на голову Клаусу. Но вместо этого мне пришлось сочинить праздничную речь.

– Дорогой Клаус! – начала я с выражением, глядя на его мерзкую рожу. – Сегодня мы все собрались здесь, в этом чудном ресторане, чтобы поздравить тебя с днем рождения! Позволь пожелать тебе...

Далее я перечислила стандартный набор типа счастья, здоровья и так далее, и все дружно стали чокаться. Помня, что мне предстоит работа, я пригубила водку и поставила ее на стол. Фу, какая гадость, в самом-то деле! Заказывать вино не было смысла – кроме меня, из присутствующих вряд ли кто-то знал толк в винах. А выкидывать деньги на ветер, пусть и казенные, я не хотела.

Не успели закусить, Саша опять подал голос:

– Ну, чего греем?

– Саша, ты это... неудобно, – тихо и стыдливо сказала Вера Петровна.

– Чего?

Да, что такое стеснение, Саша явно не знал. Никогда. Он смело разливал водку по стопкам, внимательно смотрел, чтобы налито было у всех, и четко подсматривал, если кто-то после тоста ставил стопку на стол.

– Так, Роман, штрафной, – заявил он Додохину, когда тот, подержав стопку, возвратил ее на стол, не отхлебнув.