— Да, приблизительно. Я помню, что она носит в волосах черепаховые пряжки. Но к чему тебе все это?

— К тому, что я вот уже несколько недель разыскиваю белокурую женщину, которая красит волосы Fleur d'orom и носит черепаховые пряжки в прическе.

— Ага, понимаю. Какое-нибудь любовное приключение, маскарадное знакомство или что-нибудь в этом роде.

— Ты не ошибся.

— И ты думаешь, что… Какой вздор! Она никуда не ходит! Да и вообще, в этом направлении больше не ищи — Мета моя невеста.

— Невеста?!

Сфор машинально несколько раз повторил это слово, в то время как в голове его молнией мелькнула мысль: невеста, и исчезает из Вены, даже не оставив адреса жениху!..

— Да, мы почти обручены. Тебя, вероятно, удивляет, что я не знаю ее адреса? Увы,  — вздохнул капитан,  — я сам ничего не понимаю и теряюсь в догадках. Все это случилось так быстро и неожиданно. Сам посуди: двенадцатого днем я провожал ее в магазины, где ей нужно было сделать покупки. Вечером у нас было назначено свидание в маскараде — ей хотелось хоть раз в жизни посмотреть, что это за штука маскарад. Я предложил за ней заехать, но она не согласилась и заявила, что встретит меня в десять часов в фойе. Я, конечно, был аккуратен, но ждал я ее напрасно — она не пришла! Пробило половина одиннадцатого, одиннадцать, наконец, двенадцать, я искал ее в зале, в кулуарах, на галерее — но тщетно. Страшно взволнованный, я поехал к ее дому. Ее комнаты были освещены, и я узнал ее силуэт около окна! Значит, что-то помешало ей приехать. Было двенадцать часов ночи. Зайти к ней в это время я не мог. К тому же я почти совсем успокоился, зная, что она дома и в безопасности. На следующий день я прямо со службы направился к ней, но ее уже не было. Мне удалось узнать, что накануне вечером, часов около восьми, она куда-то выезжала, а в одиннадцать вернулась страшно расстроенная. Говорят, она вела себя как безумная. Тотчас же отдано было приказание укладывать вещи. Всю ночь напролет она проплакала, а в половине седьмого утра уехала. С тех пор я не видел ее и ничего о ней не слышал.

С возрастающим интересом и волнением слушал Сфор слова капитана.

— Не знаешь ли ты, где она была от восьми до одиннадцати? — спросил он, когда друг его наконец замолчал.

— Нет. На маскараде ее не было — это я могу сказать наверно. Ее желтое домино лежало нетронутым в ее комнате. Она выехала ровно в восемь часов в костюме для гулянья.

Сфор остановился.

— Ты говоришь — выехала,  — сказал он, тщетно стараясь придать своему голосу твердость.  — Разве она держит лошадей?

— Нет, автомобиль.

— Зеленый?

— Да, зеленый автомобиль.

Барон фон Сфор проснулся на следующее утро в весьма подавленном состоянии духа.

К радости, что ему так успешно удалось довести до конца первое порученное ему дело, примешивалось чувство горечи. Было ясно, что дальнейшие действия полиции на основании сведений, доставленных ей им самим, бароном фон Сфором, будут тяжелым ударом для его лучшего друга.

Бедняга Фернкорн! Сфору вспомнилось, как они вместе сидели на школьной скамье, вместе посещали кадетский корпус; позднее, в полку, не раз делили веселые, удалые часы, пока полученная Францем командировка не разлучила их. И надо же было так случиться, чтобы как раз ему суждено было нанести страшную рану другу юности!

Франц любил баронессу. Это видно было из каждого его слова. Он был человеком порядочным и корректным… И его-то счастье должен был разрушить Сфор! В его руках находилась жизнь и судьба двух людей.

Тяжелая борьба происходила в душе Сфора… Дружба советовала ему молчать, чувство долга приказывало говорить. О себе, об обещанной ему карьере он не думал вовсе. Он говорил себе: «Если я не ошибаюсь, то своими показаниями я могу уберечь лучшего друга от рокового, может быть, шага, и со временем он первый будет мне за это благодарен. Если ошибаюсь — то ничьего счастья не нарушаю, а совесть не будет упрекать меня за то, что я равнодушно и молча смотрел, как друг мой вступает на дорогу, которая может привести его к гибели».

Мысль эта рассеяла его сомнения, и он, не колеблясь, поехал в полицейское управление.

Здесь он застал начальника тайной полиции Вурца за оживленной беседой с доктором Шпехтом.

— Ну-с, можно вас поздравить с хорошими вестями?! — обратился Вурц к входившему барону.

— Думаю, что можно. Я напал на след преступника.

Уверенный тон Сфора поверг доктора Шпехта в полнейшее недоумение.

Вурц только слегка усмехнулся:

— Вот как! Ну что же, тем лучше. Рассказывайте, в чем дело.

В коротких словах, не останавливаясь на подробностях и не называя имени своего друга, передал барон впечатления вчерашнего вечера.

Начальник тайной полиции слушал его внимательно, делая пометки в своей записной книжке. Затем он встал, несколько раз с задумчивым видом прошелся по комнате и наконец остановился перед Сфором.

— Так, так. Вы отлично справились с вашим поручением. Боюсь только, что вывод вы сделали не совсем правильный. По-вашему, убийца баронесса Штернбург? Дай вам волю, вы, пожалуй, сейчас же дадите телеграмму в Венецию, чтобы ее арестовали? Так я говорю, а?

— Конечно, так. Ведь описание ее внешности, внезапное бегство, зеленый автомобиль…

— Являются уликами! — перебил его Вурц.  — Совершенно верно. Но далеко не достаточными, чтобы на основании их арестовать как убийцу даму из высшего общества. Прежде чем поднять такой шум, а подобный шаг, несомненно, его вызовет,  — мы должны внимательно изучить и проверить мельчайшие подробности дела. Главные наши усилия должны быть направлены на выяснение личности убитого. Доктор Шпехт полагает, что это можно сделать двояко: во-первых, подыскать ключ к шифрованной записке, оставленной покойным,  — за этой работой, к сожалению, пока безуспешной, вы нас сейчас застали; во-вторых, погрузив, так сказать, наш взгляд в события последних нескольких лет. Из ваших рассказов о происшествии на королевских маневрах я заключаю, что эта попытка будет иметь успех.

— Позвольте, какое же отношение имеют маневры?…

— Сейчас объясню,  — отозвался Вурц.  — Знаете, говорится, попытка не пытка, грех — не беда. Ну-с, так вот мое мнение: Штребингер, без сомнения, не был тем, за кого себя выдавал. Доктор Шпехт получил указание на дом номер сорок шесть по Грилльхоферштрассе в связи с делом о пропаже военных документов. Поэтому можно предположить, что Штребингер был доверенным лицом какой-нибудь иностранной державы. Подтверждением этого служит и его неоконченное письмо, которое вам известно. Если покойный состоял на иностранной службе, то очень вероятно, что он имеет отношение к происшествию на маневрах, о которых вы только что нам рассказывали. Насколько я помню, тогда речь шла о бегстве политического шпиона, которого мы тщетно искали в Вене. Я пробовал опубликовать фотографию убитого, но, как и следовало ожидать, его никто не признал. Прошу вас сопровождать доктора Мартенса и доктора Шпехта в университетскую библиотеку. Ваши указания будут для них весьма ценными и значительно облегчат работу. Затем мы снова вернемся к нашему разговору.