— Всем пока! Спасибо за поздравления! Всех люблю и обнимаю! — она влетела в подъезд, изо всей силы вдавила кнопку вызова лифта, будто именно он виноват в том, что ничего не произошло. Не спросил её номер. Не предложил встретиться. Она нажала кнопку последнего этажа — ей надо было побыть одной, понять, разобраться в том, что произошло. «Я видела, что нравлюсь ему! Я видела это! Я видела! Но почему? — вслух, не боясь, что кто-то может её услышать, — спросила она его, точно он находился рядом с ней. — Влад, почему? — шептала она. С лязгом раскрылась дверь лифта, он вышла на общую лоджию. Села на корточки, плотно обхватила себя за плечи. «Дура! Не надо было зажиматься с Серёгой, сразу отшить его, может быть, и получилось бы с Владом. Ну, почему, почему я такая дура!» Она вскочила с корточек: «Надо было сказать, что люблю его! Безумно! И тогда он был бы со мной! И, может быть, сейчас мы бы стояли с ним здесь, на лоджии, вместе. Держались бы за руки и целовались-целовались, лишь на секунду отстраняясь друг от друга, только лишь для того, чтобы сделать вдох. — Она всхлипнула, мелко-мелко затряслись плечи, но слёз не было. — А теперь всё закончилось, только из-за того, что я вовремя не дала отпор Серёге. Завтра я позвоню Лерке, — приказала она себе, — и расспрошу у неё про Влада, спрошу его номер. И позвоню ему сама, позову погулять, просто по-дружески, просто потому, что мне будто бы скучно. И всё у нас с ним получится! Я же видела, что нравлюсь ему. Я точно это видела». Она постояла ещё недолго, подставляя прохладному сентябрьскому ветру разгорячённое лицо, то ли от выпитого шампанского, то ли от горького разочарования. «Хорошо, что нет слёз! — она вспомнила две серые дорожки, протянувшиеся из уголков Леркиных глаз, — как жалко она смотрелась. Нельзя показывать слабость! Нельзя! — запретила она себе крепко-накрепко. — А почему?» Она тряхнула головой: «Да пошло оно всё лесом!» «Натянула» наигранную улыбку на лицо, не стала нажимать кнопку вызова лифта, помчалась на свой этаж: «Пошло! Оно! Всё! Лесом!» — стучало в висках. Губы кривились в искусственной улыбке, но сердце — его не обманешь! О, боже! Как же хотелось заорать на него: «Молчи, глупое! Хватит ныть!» Заорать так, чтобы жалобно звякнули стёкла в окнах подъезда, чтобы испуганные соседи выскочили на лестничные клетки: «Что случилось? Молодёжь совсем распоясалась!» «Молчи, глупое! Хватит ныть! — не заорала, а прошептала она, — молчи!» — она крепко, почти до крови, сжала губы. Зашла в квартиру: слышался приглушённый звук телевизора. Приоткрылась дверь в спальню, выглянула мать:

— Всё в порядке?

— Ну! — вяло согласилась Юлька, — естественно!

— Не нукай! Что случилось? Говори! Ты мать не обманешь! Вижу, что ты расстроена! — она плотно закрыла дверь, кутаясь в объёмный махровый халат блёкло-сиреневого цвета, подошла к Юльке, правой рукой провела той по волосам и требовательно произнесла ещё раз:

— Что случилось? Я тебя спрашиваю!

— Отстань! Говорю же — всё нормально! Только я ужасно устала, а ещё прибираться надо. Еле на ногах стою! — она скинула туфли, босиком прошлёпала в свою комнату, обернулась в сторону матери, — сейчас переоденусь и всё приберу.

ГЛАВА 5

— Пить! Я пить хочу! — она вздрогнула от сонного детского голоска.

— Сейчас, Лёшик! Сейчас! — метнулась в кухню налить ребёнку водички, вернулась, поднесла стакан с водой к сонному личику мальчишки, — пей, мой золотой!

Ребёнок, жадно, торопясь и от этого захлёбываясь, выпил всю воду, упал на постель и мгновенно заснул. Она укрыла Лёшика одеялом, присела около кровати на корточки, провела ладонью правой руки по стриженному мальчишескому затылку. Чмокнула в тёплую, пахнущую клубничным леденцом, щёчку. Поднялась, нырнула под одеяло, укрылась с головой — отвязаться от надоедливых воспоминаний, но не смогла.

***

Наутро после празднования Дня рождения, она проснулась с головной болью от выпитого шампанского или от горького разочарования — сама не знала. Покосилась на не подававшего признаков жизни телефон. «Позвонить Лерке? Расспросить, что было после того, как я ушла домой. Потом позвонить Владу, позвать погулять? Она же вчера решила, что позвонит ему сама. Да, она позвонит ему сама, первая, но только позднее, после того, как будет понимать, что произошло вчера ночью». Она взяла в руки мобильник. Скрипнула дверь, мать заглянула к ней в комнату:

— Чуть свет уж на ног*ах! — процитировала она классика, — сама не спишь и другим не даёшь?

— И не собиралась никому звонить! — она недовольно дёрнула плечами — мать без стука входит в комнату к взрослой дочери, пора бы уже понимать, что она не ребёнок, и у неё есть своя личная жизнь.

Мать подошла, резким движением выхватила телефон:

— Быстро умываться и завтракать! Хватит таращиться в экран.

Пришлось подчиниться. Спустила ноги с кровати, пошлёпала к дверям босыми ногами.

— Тапки надень!

Юлька поморщилась: «Ох, уж этот глобальный контроль! То нельзя — это нельзя. Делай, так как тебе сказали! Ну, смешно же!», послушно сунула ноги в домашние тапочки с помпончиками, недовольно пробурчала:

— Мне не пять лет, чтобы контролировать бесконечно!

— Разговорчики!

— Ну, мама! Ну, сколько можно! — она выскользнула за дверь, шепча под нос: «Надоело! Каждый день одно и то же! Сядь! Встань! Умывайся! Одевайся! Когда-нибудь это кончится?»

Умылась, впихнула в себя два яйца всмятку — чтобы не приставала мать, налила в большую чашку кофе с молоком, выскочила из кухни, зашла в свою комнату, забралась с ногами в кресло. Отхлёбывая маленькими глотками обжигающе-горячий кофе, раздумывала, что делать: позвонить Лерке? Или написать? «Что ты со мной делаешь! Зачем?» — глухой голос Влада прозвучал в её голове так явственно, что она вздрогнула и оглянулась. Нервно вскочила с кресла, чуть не расплескав кофе, подошла к окну. Облизнула, вмиг пересохшие, губы, вгляделась: в глубине двора одиноко грустило чёрное развесистое дерево, пустая скамейка, ветер гоняет по двору золотисто-багряную листву. «Привет! — настрочила она почему-то Верке, а не Валерии, — долго вчера ещё шарашились?» Телефон бессовестно замер. «Дрыхнет!» — раздражённо скривила губы Юлька, залпом выпила остывший кофе, поставила пустую чашку на подоконник и вновь залезла в кресло, поджав ноги. Ещё раз взглянула на чёрный экран телефона: «Так и будешь молчать?» И, точно в ответ на укоризненное замечание, телефон, вдруг, ожил — вспыхнул экран, булькнуло сообщение от Верки: «Нормально всё! Дай поспать в выходной!» «Отоспишься на пенсии! Рассказывай, что дальше было, после того как я ушла домой?» «О-о-о! Какая ты неугомонная! — Верка поняла, что поспать подольше сегодня