знаешь, я не курю! И тебе не надо, совсем «крышу» снесёт. Садись, подыши, — он указал Сергею на низенькую скамеечку, прижавшуюся к балконному ограждению.

Серёга «упал» на скамеечку, легонько помотал головой:

— Да, долбануло мне по мозгам хорошо! А где Юлёк! Юлёк! — заорал он во весь голос, — ты где? Иди сюда, воздухом подышим! Пошепчемся!

— Ты что кричишь, Серёжа? — Юлька появилась в проёме балконной двери, — всех соседей перепугаешь, будут болтать, что у меня друзья не совсем адекватные люди.

— Т-с-с! — Сергей приложил палец к губам, — извини, не буду! Номерочек своего тела дай. Позвоню, может быть, встретимся, погуляем, в кафешку сходим. А, Юлёк?

— Не знаю, подумаю! Может и дам, если будешь себя хорошо вести!

— Буду! — согласился он.

Влад перегнулся через перила, разглядывая двор:

— тихо у вас, по-пенсионерски, не драйвово!

Она только сейчас заметила искрящуюся голубизну его глаз. Она потерянно молчала — не знала, что бывает такой цвет глаз. Все сравнения казались нелепы и банальны: голубые как небо? Не то! Как Голубое озеро, то, что она видела высоко в горах, когда была на экскурсии по Кавказу? Нет! Нет! И ещё раз нет! Всё не то! Она вцепилась пальцами в дверной косяк так, что даже побелели костяшки пальцев.

— Юля! Что-то не так? — он взглянул на неё, ей показалось — он видит её насквозь, до самых потаённых уголков её сердца. — Юль! — позвал он её вновь, призывая вернуться в реальность. Она с трудом поборола оцепенение:

— Всё в порядке! — она судорожно и до неприличия громко, как ей показалось, сглотнула слюну, пытаясь избавиться от образовавшегося в груди кома. И повторила ещё раз, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно и безмятежно, — да всё в порядке, Влад! — она окончательно справилась с навалившимся оцепенением, расцепила впившиеся в дверной косяк пальцы, в который раз одёрнула короткую юбчонку, едва-едва прикрывающую девичий задок.

— Уберу грязную посуду и накрою стол для чая или кофе, кому что нравится, — она загремела тарелками, собирая их горкой. Покосилась на целующуюся парочку: Дэн и Лерка сидели в кресле, тесно прижавшись, друг к другу, не замечая никого вокруг. Ленка, Верка и Антон извивались посредине комнаты в такт музыке. Глянула на происходящее, на балконе: Серёга всё также сидел на низенькой скамеечке, навалившись спиной на стену и уронив голову на грудь. Влад, сунув руки в карманы джинсов, чуть исподлобья, следил за её действиями. Перехватил её взгляд, мотнул головой, как бы спрашивая: «Что, Юля?»

— Ничего! — громыхнула она посудой, — девчонки! Мне кто-нибудь помогать будет? Давайте быстренько уберём грязную посуду и накроем стол к чаю. Лера! Оторвись от Дэна! Ну, помогайте, кто-нибудь, уже!

— К вашим услугам! — в дверях балконного проёма появилась фигура Серёги, нетвёрдо стоявшего на ногах, — жду ваших указаний! — он приложил ладонь к виску, как бы отдавая честь старшему по званию офицеру.

— Отнеси в кухню! — она сунула ему в руки тарелки. — Мне кто-нибудь помогать будет? — топнула она ногой, — девчонки, я к кому обращаюсь?

— Да подожди ты! Дай дотанцевать! Закончится музыка и поможем! — Ленка перебросила волосы через правое плечо на грудь, так, что пол лица было скрыто.

«Наверное, думает, что так выглядит сексуальнее, — именно сегодня в День четырнадцатилетия Юлька, впервые задумалась о значении этого слова и теперь пыталась найти ему своё собственное определение, — ну, да! Очень сексуально смотрятся волосы, переброшенные на грудь и закрывающие половину лица. А, ещё…, — она внимательно всмотрелась в Ленкин образ, — а ещё она делает такое лицо, что знает какую-то, только ей известную, тайну, и эту тайну любому парню, ну, просто жизненно необходимо, узнать немедленно, сию секунду! А она не скажет! — Юлька фыркнула над своими мыслями, собрала со стола остатки грязной посуды, но не стала убирать, а вышла в прихожую, подошла к зеркалу, перебросила волосы точно также как Ленка. Да! Сексуально! Но не будешь же подражать Ленке! Во-первых, та сразу же взбесится, а во-вторых ей и самой не хочется копировать Ленку. Ну, почему ей самой не пришла в голову эта гениальная мысль. Она привела волосы в исходное состояние, вернулась в комнату, забрала посуду и пошла в кухню. Серёга уже дремал, сидя в кухне на краешке стула и привалившись к стене, услышав Юлькины шаги, проснулся:

— Наконец-то появилась! Я уж заждался!

— Налей воды в чайник! И включи! — отдала короткие распоряжения Юлька, потом подумала и чуть смягчила свой тон, — пожалуйста! — Она быстренько начала мыть посуду — пока закипает чайник.

— Хозяюшка! — Серёга подошёл к ней сзади и обеими ладонями легонько подхватил её за попу.

— Эй, Серёга! Ты что себе позволяешь! — она резко дёрнулась, брызнула ему в лицо водой.

Он, на секунду, поднял руки — протереть глаза. Она вывернулась, — ты перестанешь или нет, меня зажимать? Надоело уже! Сколько можно! — она только сейчас увидела Влада. Тот стоял в проёме двери в кухню, засунув руки в карманы джинсов. Его глаза потемнели и из ярко — голубых превратились в тёмно-синие. Или цвет его глаз зависел от освещения?

— Кончай, Серёга! Хвати к девчонке приставать!

— Кончать! Ты, что, Влад! Я ещё и не начал, а ты — кончай! Да и прилюдно — не прилично это! Так, Юлёк? Мы это с ней потом, без свидетелей сделаем! — он наклонился и чмокнул её в левое ухо — оглушил, она дернулась, отстраняясь, но было так сладостно — приятно, что тело покрылось тысячами мурашек — иголочек. Она вздохнула, пытаясь скрыть чувственность. Не удалось, — поняла она по ревнивому взгляду глаз, цвета разбушевавшегося моря.

— Может, потанцуем? Посуда никуда не убежит! — глаза цвета разбушевавшегося моря, чуть прояснились голубыми всполохами. Он прикоснулся к её узкому запястью.

— Давай! — она неопределённо передёрнула плечами, так, что он не понял: она делает ему одолжение или она делает это назло Серёге. Или… — он резко выдернул руки из карманов, шагнул к ней. Протянул раскрытую ладонь.

Она положила узенькую ладошку ему на руку, он крепко, но не сильно (боясь причинить боль) сжал её и повёл за собой в комнату.

— Э! — услышала она голос Серёги за спиной, — Влад! Ты что творишь? У нас тут с Юльком всё гуд! А ты влезаешь и нарушаешь идиллию!

Влад даже не обернулся на его слова. Зачем объяснять очевидное! Подумает, когда протрезвеет — сам поймёт, а не поймёт — ну, и ладно! Какая разница! Они, держась за руки, вошли в комнату, где в такт грохочущей музыке, извивались фигуры парней и девчонок. Из колонок полилась нежная музыка: девушка, на английском языке, плакала о неразделённой любви и настойчиво убеждала возлюбленного