За спиной послышался шорох, заставивший его обернуться. Он увидел, как правая рука Рованны опустилась на пол, а над её уже мёртвым телом парила чёрная набедренная повязка. И повязка превращалась в чёрного дрозда, предвестника каравана. Мгновение – и птица устремилась вверх, к открытой форточке.

«Вот и всё, – подумал он, – я выполнил, что предначертано! Я победил, и караван будет остановлен!» У птицы не было ни единого шанса спастись. Он это знал, и это знал старик в зеркале и, наверное, сама птица знала.

Его тренированное тело легко изогнулось, правая нога повернулась для упора в выпаде и тут же ступня этой правой опорной ноги заскользила по луже крови влево. Тело продолжая движение и не найдя опоры, стало заваливаться вправо. Рука, держащая меч, отклонилась от линии удара и по дуге пошла вниз, где встретилась с шеей Рованны, отсекая её голову от тела.

Последнее, что он видел, это обломок меча, торчащий из пола, который мягко и плавно вошёл ему в правый глаз. Он умер мгновенно, даже не поняв, что промахнулся. Чёрный дрозд выпорхнул из форточки и исчез в тёмном небе.

А в зеркале победивший Афинотел твёрдо и уверенно вёл своих людей, свой караван, на восток – к точке, где восходит солнце.

16 сентября 2010 года

Дождь зарядил с ночи, сразу сильно и неотвратимо. В полном безветрии на город обрушились потоки воды, казалось, у ливня есть определённая цель: смыть всё, что имеется на этой земле. К обеду, точнее, в два часа, когда прощание с Ольгой завершилось и надо было ехать на кладбище, улицы города превратились в реки. Мутные потоки воды, падающие вертикально с неба, загораживали стеной выход из здания института, и за этой пеленой исчезло всё.

«Наверное, так начинался библейский потоп», – подумала отрешённо Таня, переводя взгляд от лица мёртвой Ольги на её родственников. Только тут она заметила, что мужа Ольги не было.

Дирекция не стала арендовать зал в морге, а предоставила обширный холл вестибюля в здании института, тут же находилось и кафе, в котором решили провести поминки. Неожиданно, на кладбище захотело поехать много народу, почти все, кто стоял у гроба. Стало ясно, что все в один выделенный автобус не влезут. Произошла заминка: пока искали водителя, пока тот выезжал на втором автобусе из гаража с заднего двора института, прошло полчаса.

Это невозможно, но как только гроб с телом Ольги вынесли на улицу, для погрузки в катафалк, дождь усилился. До места, где стояли автобусы, было не более тридцати метров, но и гранитная лестница, и дорожки, выложенные плиткой, огибающие клумбы с цветами, украшающие вход в институт, исчезли под потоками воды. Дождь лил так плотно, что не стало видно и елей, ограждавших с двух сторон лестницу.

Женя предоставил Тане машину с водителем, чтобы та не тряслась в общем автобусе, и когда абсолютно мокрые, хоть выжимай, Таня с Фаей и Андреем устроились в просторном салоне автомобиля, пытаясь загодя приготовленными полотенцами хоть как-то обтереться, в стекло переднего сиденья, где сидела Таня, постучали. Сквозь запотевшее стекло Таня пыталась рассмотреть силуэт, стоящий рядом с машиной, но сквозь водяную завесу увидеть лицо человека не получалось. Она чуть приспустила стекло, и тут же потоки воды устремились в салон, а вместе с ними на колени Тани упала чёрная роза.

– Ух, ты! – воскликнула Фая. – Какая красота!

– Действительно, – сказала Таня, закрывая стекло, – очень красиво, я никогда не видела чёрных роз.

– Надо же, какой дождь хлещет, – сказал водитель, передвинув рычаг коробки скоростей и пристраиваясь вслед за автобусом.

До кладбища добирались более трёх часов. Гигантские многокилометровые пробки на пути похоронного кортежа сбили весь график движения. Уже на кладбище выяснилось, что оно само превратилось в огромную труднопроходимую лужу. Распорядитель похорон, женщина лет сорока, выскочила из автобуса и исчезла в небольшом кирпичном доме у ворот кладбища. Не прошло и минуты, как она появилась с тремя мужчинами, вооружёнными лопатами, которые в свете фар катафалка пошли вперёд, указывая дорогу.

Заготовленная для Ольги могила оказалась в первом ряду от асфальта, так что машины смогли подъехать вплотную. Родственники, в нарушение всех правил, решили не выставлять гроб для прощания, боясь, что тело Ольги полностью зальёт водой. Женщина-распорядитель не стала возражать, тем более что установить гроб для прощания всё равно бы не удалось: слишком сильные потоки падали с неба и текли по земле. Могила оказалось полная воды, и гроб никак не хотел опускаться на дно ямы: всё время всплывал. В конце концов один из могильщиков куда-то убежал, и появился за рулём небольшого грузовичка с полным кузовом щебня. Он проявил чудеса вождения и сумел подъехать к самой могиле.

Работяги оживились, взяли из кузова палки, видимо, приготовленные специально для такого случая, и ими придавили гроб ко дну могилы. Грузовик взревел, кузов стал подниматься, и щебёнка обрушилась в могилу.

Таня стояла рядом с матерью Ольги и была в полуобморочном состоянии от ужаса происходящего. К ним подошла распорядитель.

– Памятник и оградку пока устанавливать не будем, – сказала она громко, чтобы её было слышно сквозь шум дождя. – Вы же видите, какой ливень, но как только погода наладится, мы всё сделаем… Вот чёрт! – крикнула она, не сдержавшись.

Таня увидела, как гроб медленно и неотвратимо всплывает из могилы сквозь вымываемый водой щебень. Распорядитель побежала к рабочим грузовика, а Таня еле успела подхватить падающую на землю маму Ольги. Началась какая-то непонятная суета. Рабочие стали вылавливать гроб палками, но получалось плохо, к тому же гроб всё время норовил выплыть из могильной ямы. Провожающие больше не толпились вокруг могилы, большая их часть направилась в автобус, а оставшиеся мужчины принялись помогать работягам. Тут из-за пелены дождя появились люди, они помогли Тане и подхватили женщину под руки и увели её в дождь, туда, где темнел силуэт автобуса.

Таня осталась одна. Не зная, что делать, она стояла и смотрела, как гроб наконец-то выловили и стали грузить в кузов грузовика. Поняв, что действо у могилы закончено, она на негнущихся ногах направилась к ожидавшей её машине. «Как же так? – растерянно подумала Таня, усаживаясь рядом с водителем. – Ведь Олю не похоронили… как же теперь?»

Отворилась задняя дверь, и в салон ввалился мокрый и грязный Доберман.

– Впервые наблюдаю такой ливень, – прохрипел он, усаживаясь, – и надо же: ни ветерка. – И, увидев удивлённые глаза Тани: – Да! Андрей и Фая решили ехать в автобусе с родственниками, а мне вот места не хватило.

«Ну, конечно, – подумала отрешённо Таня, – чтобы ты да в общем автобусе…».

Она протянула ему полотенце, чтобы он вытер лицо и волосы.

– Решили похороны перенести, такой форс-мажор, – говорил меж тем Доберман, – когда погода «устаканится», они позвонят к нам в институт и согласуют время. А пока гроб постоит у них в конторе.

Обратно ехали много быстрее, но всё равно дорога по утопающему под ливнем городу заняла больше часа. Поминки начались затемно, с большим опозданием. Говорили много и с чувством: Ольга была весьма заметным членом институтского коллектива.