Когда министр обороны вошел в Овальный кабинет, президент сидел в спокойной, гармоничной позе — локти на столе, пальцы сцеплены под подбородком.

— Хорошо выглядишь, Чарли, — сказал он.

— Вы тоже, сэр, — ответил Чарльз Этуотер Бойл… как показалось президенту, с ноткой искреннего удивления.

Вообще-то, Чарли Бойл выглядел отнюдь не хорошо. На щеках алели пятна, как будто при легкой температуре — она у него и в самом деле была. И он явно нервничал из-за этой вечерней встречи, на которую его, без всяких объяснений, вызвал президент. Чарли Бойл прошел через два оплота невозмутимости — Корпус морской пехоты и банковский сектор — и соблюдал политический баланс, по крайней мере до сих пор, столь же умело, как любой другой член кабинета. Однако внешняя отрешенность лишь подчеркивала внутреннюю борьбу. Привычно холодные голубые глаза то и дело метались налево, будто он искал подсказки у невидимого суфлера. Или мечтал, чтобы этот суфлер там был.

«Вопрос в том, кого он боится, — подумал президент. — Меня или своих ненадежных соратников по заговору?»

— Чарли, — начал президент, — я хочу обсудить твой переворот.

К его чести, министр обороны даже не моргнул.

— Сэр? — спокойно переспросил Чарли.

— Садись, — сказал президент. Чарли сел. — Я не должен называть это «твоим» переворотом. Мне известно, что твоя роль в нем не определена. И я не жду, что ты охотно сознаешься в заговоре против гражданских властей. Это генерал Чейфи внушил тебе, что ты можешь стать временным президентом? Член кабинета, гражданский — идеальный лидер. «Военная хунта» для них звучит плохо, а ты бы добавил им легитимности. — Президент положил руки на стол и наклонился вперед. Жест был агрессивным, империалистическим. — Честно говоря, Чарли, мои осведомители не знают, что́ ты ответил. Знают лишь, что предложение было сделано. И что генерал Чейфи с улыбкой пожал тебе руку.

— Для протокола, — ответил Чарли Бойл, — я все это отрицаю.

— Принято к сведению. Но к делу не относится. Твоя лояльность под сомнением, но это несущественно.

Министр обороны нахмурился. Президент подумал, что он не может решить, обижаться на эти слова или нет. В то же время ему было любопытно.

— В таком случае, — сухо произнес Чарли, — зачем эта встреча?

— Да, поздновато для встреч, — признал президент. — Ты бы предпочел быть дома с Эвелин и детьми. Я тебя не виню. Но в такие времена позволительно задерживаться на работе. — Он постучал по столу перьевой ручкой, и Чарли напрягся. — Я знаю тебя пять лет, я изучил весь твой карьерный путь. Чарли, знаешь, я ведь считал, что твое назначение — самый удачный выбор, если говорить о министрах. Не думаю, что ты подлец, нет. Просто твоя лояльность пошатнулась. Далек я от истины?

— Вы просите, чтобы я признал то, чего признать не могу. Для протокола: я отрицаю любые подозрения.

— Забудь о протоколе. Нет никакого протокола. Мы разговариваем in camera[6].

— Думаете, я поверю?

— Думаю, тебе неплохо бы прислушаться, — сказал президент, теперь уже более резко. Было общеизвестно, что Чарли Бойл всецело признает авторитет начальства. Вся его жизнь была гимном авторитету: он признавал его, уважал его, приобретал его.

«Я знаю тебя как облупленного, — подумал президент. — Знаю, что ты из бедной деревенской семьи, знаю, что такое попасть в морпехи для парня без роду без племени».

Это был не просто шаг вверх на лестнице общественного уважения, хотя и он тоже. Старые тотемы не утратили волшебной силы. Даже если, по мнению Чарли, человека, занимавшего должность президента, было легко заменить, сама эта должность, идея этой должности, пост Верховного главнокомандующего имели немалое символическое значение.

«И до поры до времени, — подумал президент, — все это в моем распоряжении».

Он тщательно подбирал слова.

— Я хочу, чтобы ты понял: ваши усилия напрасны. Хуже того, обречены на провал. Я хочу, чтобы ты понял: в стране хватает заслуженных людей, будь то военные или гражданские, и это не только те, кого выдвигает Комитет начальников штабов. Правительство по-прежнему пользуется мощной поддержкой. Ваш бунт встретит сопротивление и не пройдет бескровно. Стоит оно того?

Чарли Бойл некоторое время сидел молча.

— Говорят, что вы вступили в контакт с Артефактом, — начал он осторожно. — Говорят, вы скрываете факты. Еще ходят слухи о некой болезни. Центры по контролю заболеваний отмалчиваются с прошлой недели. Молчите вы, молчат представители Национального центра исследования здоровья, все молчат.

— Может, я кое-что скрываю. Может, я собираюсь об этом рассказать, когда придет время. Это мое исключительное право.

— Черт, вы же не сказали ни слова членам кабинета. И вашим секретарям, и Комитету национальной безопасности…

— Это тебя удивляет с учетом обстановки?

— Люди хотят знать, кто на самом деле управляет страной.

— Черт побери, Чарли, управляю я!

— На этот счет есть сомнения. В народе вас уже зачислили в пятую колонну.

— Люди, которым не хватает власти, склонны делать необдуманные заявления. Политические кампании невозможны без лжи. Военные перевороты — тоже.

— Вы могли бы развеять эти слухи.

— Через два дня я выступаю с обращением к нации. Этого недостаточно?

— Пожалуй, нет. — Чувствуя, что из него и так вытянули чересчур много безмолвных признаний, Чарли сидел в кресле скованно, как оскорбленный пуританин. — Итак, вы признаете, что вам кое-что известно.

— Именно. Мне известно, когда люди мне не подчиняются. И я знаю, как на это реагировать.

— Сэр, у вас не осталось союзников. — Чарли дрогнул, но не сменил гневный взгляд на более милостивый.

— Ты готов за это поручиться? — Ответа не последовало. — Я понимаю, что происходит, так и скажи им. Это задание для тебя, Чарли. Передай генералу Чейфи, генералу Вайсману и всей пентагонской шайке, что их планы давно изучены в этом кабинете. Скажи им, что без кровопролития они ничего не добьются. — Президент посмотрел министру обороны в глаза и не отвел взгляда. — Ты почти всю жизнь служил верой и правдой на благо страны. Хочешь, чтобы она погрязла в гражданской войне? Хочешь стать новым Джефферсоном Дэвисом… и кончить, как он? — (Министр обороны раскрыл рот и тут же закрыл.) — Передай генералу Чейфи… — это было самым сложным, — передай ему, что время для переговоров еще не прошло. Но насилие столкнется с ответным насилием. И еще, Чарли.