— А о нем что ты знаешь? — встрепенулась я.

— О, об этом ярком представителе нашей финансовой элиты можно говорить бесконечно, на его совести, если, конечно, она у него еще есть, столько всяких «подвигов»!

— Это интересно. Расскажи о самых громких.

Илья засмеялся:

— Долго слушать придется. Ладно, свистнешь, когда надоест. Один из самых гаденьких подвигов — первый, по моим сведениям, хотя, может быть, до этого он еще чем-нибудь отличился, принес ему солидный начальный капитал, стал основой будущего процветания…

Меня хватило часа на три, и все это время я не переставала удивляться человеческой изобретательности — для того чтобы «взойти на Олимп», босс Медика действительно творил «чудеса» — вероломству его и коварству не было предела.

Тепло попрощавшись, я, как всегда, обещала Илье поделиться некоторыми тайнами сильных мира сего, полученными в ходе данного расследования. Таков был наш старый уговор: «Qui pro quo» (одно вместо другого, или рука руку моет, а проще — баш на баш)…

* * *

Своим отказом выдать источник информации Илья поставил меня в крайне сложную ситуацию: мне был необходим документ, подтверждающий наличие у Белозерцева серьезного заболевания. Делом профессионального престижа был поиск выхода из данного затруднительного положения.

«Как и где можно достать такую бумажку? — размышляла я. — Франция мне, конечно, не светит. Итак, он заболел пять-шесть лет назад, тогда в первый раз и обследовался у нас, причем у знакомого врача. Давненько, но, мне кажется, какая-нибудь бумажка в поликлинике, где делали анализ, должна была бы сохраниться. Терапевт — школьный товарищ. Начнем с этого».

Заглянув в абонентский справочник, я набрала номер домашнего телефона Белозерцева. Трубку взяли не сразу, ответил ломающийся юношеский голос, средний сын:

— Алло, я слушаю.

— Приветик, — игриво застрекотала я.

— Привет, вам кого? — Он был сбит с толку.

— Тебя, Славик.

— Меня? Вы кто?

— Твоя одноклассница!

— Не узнаю.

— Старых друзей забываешь, — укорила я. — Мы раньше вместе учились.

— В тридцать седьмой, что ли?

— Да.

— Света?

— Ну, наконец, — обрадовалась я. — Давненько не виделись, между прочим.

— Давно. А как ты мой номер узнала? — забеспокоился он.

— Птичка на хвосте принесла.

— Нет, серьезно?

— Ух, какой серьезный стал, не подступишься!

— Да ладно тебе.

— Ладно так ладно. Лучше скажи, где сейчас учишься, поди в элитной какой-нибудь, может, даже в той, в которой и твой крутой папашка учился?

— Папа здесь ни при чем, — оскорбился он. — Он девятнадцатую заканчивал, а я в третьей учусь.

— Хорош обижаться. Давай лучше встретимся.

— Давай. Когда?

— Денька через два — я сейчас болею, ОРЗ, вдруг тебя заражу!

— Ну, ты как была болтушка, так и осталась — сама не знаешь, чего хочешь, — досадовал он.

Я засмеялась, сказала, что звякну еще раз, потом, — и бросила трубку.

Итак, какую школу заканчивал Белозерцев, я выяснила. Теперь надо было достать список выпускников почти двадцатипятилетней давности. Это оказалось не так уж и сложно, стольника хватило, чтобы убедить секретаря помочь мне найти в школьном архиве нужный документ. На всякий случай я взяла не только список класса Белозерцева, но и параллельных, и не прогадала.

Дальше предстояла нудная работенка, надо было обойти все центральные поликлиники и осмотреть таблицы расписаний приема врачей-терапевтов, сверив их с фамилиями десятиклассников по списку. К счастью, мужчин-терапевтов у нас не так уж и много, к тому же фамилий при женитьбе они не меняют, поэтому довольно быстро я раскопала, что в поликлинике номер два Октябрьского района лечил народ Дмитрий Михайлович Лобанов, он же бывший ученик 10 «А» класса девятнадцатой школы. Значит, анализ скорее всего делался в здешней лаборатории.

Я отправилась прямиком туда. Пять лет — большой срок. Вероятность того, что результат разыскиваемого мною анализа сохранился, была практически нулевой. Хотя в регистрационном журнале по идее должны были фиксироваться все анализы, сделанные в этой лаборатории.

Я зашла без стука.

— Здравствуйте.

— Мы уже не принимаем, на время посмотрите! — возмутилась рыжеволосая «пышечка».

— Я не для того, чтобы анализы сдавать, а по другому вопросу, — уверенно приближаясь, сообщила я.

— Что же вы хотите?

— Понимаете, я вас очень прошу помочь мне. Размер благодарности определите сами.

Хорошенькая молодушка насторожилась, она смотрела на меня несколько испуганно, но не выпроваживала — уже это было совсем неплохо.

— Пять лет назад у вас наблюдался мой дядя, его карточку, к сожалению, найти не удалось. Ему в этой лаборатории сделали анализ крови, результат анализа меня и интересует.

— Но это слишком давно, если бы месяц или два назад, а то пять лет, — она отрицательно помотала головой.

— Пожалуйста, поднимите архивные данные. Я очень щедро оплачу ваши хлопоты, даже в том случае, если вы и не найдете. Этот анализ очень важен для дяди, — я шла напролом, состроив страдальческую мину.

Она колебалась, надо было назвать цифру.

— Двести рублей вас устроят?

— Хорошо, постараюсь помочь.

Мы долго копались, чихая и кашляя, среди пыльных стопок журналов. Листая их, бегло просматривали длинные столбцы фамилий. Больше всего я боялась пропустить нужную, так как голова уже кружилась от напряжения. Только по прошествии двух часов каторжного труда я отыскала Белозерцева и, не поверив своим глазам, попросила лаборантку прочитать мне фамилию, сославшись на то, что неразборчиво написано. Все во мне ликовало, пока миловидная «пышечка» переписывала на листок результат. Я, как и обещала, отблагодарила ее, щедро накинув еще полтинник. Она осталась очень довольна.

* * *

Мне не терпелось узнать, что же я с таким трудом заполучила, и я решила проконсультироваться у Наташи Штерн. Наташка была дома, готовила ужин, замотанная, взбудораженная, разнервированная. Что делают семейные хлопоты с женщиной! Три года назад, до замужества, она была эдакой холеной племенной кобылкой, поджарой, ухоженной, теперь же больше походила на колхозную дойную коровенку, из которой выжато все, что только можно. Даже больше. Я сидела на кухне и смотрела, как хозяйка суетилась у плиты.

— Ты извини, я тороплюсь, скоро Владик придет — он ждать не любит, — оправдывалась моя бывшая соседка.

— Не волнуйся, доваривай свой плов. Я не Владик — я подожду, — немного неудачно отшутилась я.