Игорь незаметно обогнал троицу и затаился за углом здания, где они должны были вот-вот показаться.

«Мужика с чемоданом вырублю сразу. Второй пусть пока даму подержит, а то уронит – хлопот не оберешься, еще неустойку заставят платить за каждый синяк на ее драгоценном теле, а потом и с ним разберусь», – Сундуков уже занес для удара руку, но в этот момент на его голову опустилось что-то очень тяжелое, в глазах резко вспыхнул яркий свет, затем все погрузилось в темноту.

– Колян, ты его не замочил? Нам только лишнего трупа не хватало, – спросил первый. – Посмотри, он дышит?

– Дышит, дышит. Он давно за вами наблюдал, вы ведь, олухи, разорались на всю деревню. Что Петрович сказал? Тихо, без пыли, следов не оставлять, на глаза никому не показываться, – отозвался Колян.

– Ладно, вырубили, и ладушки. Лучше стяни его с дороги.

– Погодь, дай пошарю в его карманах. – И Колян занялся чисткой карманов, но, кроме нескольких некрупных купюр, ничего из них не выудил. – Хорошо, оттащу его в сторонку, пусть полежит до утра, авось в себя придет. Чего мужик ввязался? Из отдыхающих, что ли? Если бы не Петрович, замочил бы, ей богу! Руками размахался, придурок! Знаешь, какой я нервный становлюсь, когда на меня руками машут?

– Много разговариваешь, тачку завел?

– Завел, да выключил. Долго ходите.

Они дошли до машины, спрятанной за забором, посадили женщину на заднее сиденье, бросили чемодан в багажник и уехали.

Сундуков медленно приходил в себя. Голова нестерпимо болела. В ушах стоял такой звон, что он едва услышал звук отъезжавшей машины.

«Как же я так? Вот идиот! Надо же так вляпаться!» – Игорь ругал себя на чем свет стоит. Обхватив голову руками, он с трудом поднялся, добежал до ворот лагеря, но успел разглядеть лишь габаритные огни быстро удалявшейся машины.

Сундукову было плохо: тошнило, в глазах прыгали мушки, каждый шаг отдавался в голове мучительной болью.

«Что же теперь делать? Даже головой о стену не побьешься, смысла нет, и так разбита. – Игорь понимал, что свалял дурака и упустил клиентку. За такие вещи по голове не погладят, попрут из фирмы за милую душу. – Значит, нужно каким-то образом выходить из сложившейся ситуации. Благо машина под рукой, если поднажать, то можно еще догнать, только вот сумка с документами в комнате», – стараясь не обращать внимания на боль, Игорь помчался в корпус.

За столом, уткнувшись лицом в журнал, мирно спала знакомая горничная.

– Барышня, не спи! Сколько с меня за постой? – крикнул по пути Игорь.

Он забежал в номер, схватил сумку и вылетел обратно в коридор. Все эти действия у него заняли не больше одной минуты. Игорь подбежал к горничной, расстегнул портмоне, достал купюру и громко рявкнул ей в ухо:

– Соня, проспишь царство небесное! – Он потрепал горничную по плечу и попытался засунуть деньги ей под руку.

Ладонь безжизненно соскользнула со стола, тело девушки начало медленно сползать со стула. Игорь попробовал нащупать на шее пульс, толчки были редкие и слабые. Девушка была без сознания и признаков жизни не подавала. Рядом со столом стояла табуретка с разложенной на ней закуской, тут же валялась опорожненная бутылка из-под вина и сигареты. Сундуков подхватил девушку на руки и перенес ее на диван. На сгибе локтя Игорь заметил запекшуюся каплю крови – след от инъекции.

«Не похоже, чтобы она была наркоманкой, след единичный. Значит, это ночные визитеры. Жива, и слава богу. Надеюсь, о ней позаботятся. Мне бы Клюквину не потерять. На все про все у меня несколько минут. До поворота километров десять, не больше, и дальше километров пять до развилки: одна ветвь ведет к трассе, другая к какому-то населенному пункту. Значит, мне нужно догнать их до этой самой развилки». – Игорь вылетел из корпуса и помчался к стоянке.

Как назло, перед машиной он уронил ключи, пришлось потратить драгоценные секунды на поиски. «Все к одному!»

Наконец он попал в машину и бросился в погоню.

«Реношка» только с виду казалась развалюхой, бежала она достаточно резво, и Сундуков вскоре заметил габаритные огни впереди идущей машины. На душе стало легче: «Теперь главное – не потерять их из виду и себя не обнаружить, а дальше действовать по обстоятельствам».

Мне показалось, что я спала целую вечность. Сон был тяжелым и вязким. Открыв глаза, я долго не могла понять, сплю я или уже нет. Тело меня не слушалось, руки и ноги казались ватными и чужими, ныла каждая мышца. Я с трудом попробовала пошевелить рукой, она пришла в движение только со второй попытки.

С головой творилось вообще что-то невероятное. Боль разрывала ее на мелкие кусочки. Я не могла сконцентрироваться ни на одной мысли, более того, я вдруг осознала, что их просто нет, этих самых мыслей. Что внутри? Пустота, ограниченная все той же нестерпимой болью.

Я полежала несколько минут с открытыми глазами, стало немного легче, пошевелила пальцами, согнула ноги в коленях, попыталась перевернуться на бок – больно, но возможно, – оглядела место моего пребывания. Пелена отступила, начали вырисовываться кое-какие предметы.

О страх господний! Вы когда-нибудь просыпались в чужой постели?

Я, в силу своих высоконравственных принципов, нет! Это не значит, что я не спала в гостях, в гостиницах или не ночевала у подруг дома. Речь идет совсем о другом. Со мною не было случая, когда бы я не помнила, как и где укладывалась спать. На ум приходило только одно: я еще сплю, и это всего лишь сон. Но я отчетливо ощущала боль. Нет, во сне так болеть голова не может! Значит, мне это не снится. Меня охватила паника.

Я еще раз обвела вокруг себя взглядом. Комната, которая меня так испугала, была немаленькой и выглядела достаточно пристойно. Она была выдержана в спокойных светлых тонах: обои песочного цвета, мебель из натуральной ольхи, обивка, портьеры, все – в одной цветовой гамме. Ничто не раздражало мои глаза, казалось, и стены, и предметы были пропитаны каким-то внутренним теплом. Я капельку успокоилась и принялась рассматривать дальше.

Высокие окна были завешены легкими, прозрачными гардинами. Наверное, комната находилась на втором этаже, через стекло я могла видеть только зеленые ветки дерева.

На стенах висели акварели, неброские и прозрачные, они выглядели очень объемно. Я немного разбираюсь в живописи и знаю, чтобы достичь подобного эффекта, нужно обладать определенным мастерством. Акварель трудно подделать, следовательно, это подлинники. Даже не подозреваю, насколько знамениты авторы этих пейзажей, но картинки удивительно подходили к интерьеру комнаты.

Я с трудом поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Сюрпризы поджидали меня на каждом шагу. Я или не я? Из зазеркалья на меня смотрело чужое лицо. Женщина выглядела несколько заспанной. У нее были отекшие веки, бледная кожа и взгляд, полный удивления. По большей части прическа объясняла этот дикий взгляд. Авангардная стрижка в стиле «месяц назад меня забрили в армию» и волосы цвета «малиновой зари»! Это могло сразить кого угодно. Осознав, что, кроме меня, перед зеркалом никого нет, я схватилась за голову. Женщина в зеркале сделала то же самое.