Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Решило замечать. – Царь решил быть по-деловому кратким. – Более того, психоаналитикам рекомендовано, для повышения планки доверительности, рассказывать подопечным о своих детских травмах.
Для установления более тесного контакта, так сказать…
– И что бы вы хотели от меня услышать? – Она намеренно называла всех пациентов на "вы", тогда как многие нувориши ей "тыкали".
Как ни странно, Макарова находила в этом смирении дополнительный источник вдохновения. Лучше бы она вместо этого курить бросила!
– Ну, например, с какого возраста вы занимаетесь мастурбацией?
– Ещё чего? – презрительно фыркнула Макарова. Похотливый Царь понял её по-своему.
– А ещё я очень бы хотел, чтобы ты рассказала, как это у тебя было в самый первый раз.
– Чтобы в ду ше подрочить можно было? – миролюбиво поставила точку в разговоре Макарова.
С волками жить – на их языке разговаривать, прикидываться грубой, суровой. Царь не унимался и лез с влажными расспросами.
– Очень уж я пухленьких женщинок любить люблю, – говорил он, сжимая челюсти едва ли не до зубного скрежета.
26.
Макарова даже растерялась: милейший Царь со смешными носками в крупную чёрно-белую полоску и мечтой вставить в каждый зуб по бриллианту постепенно превращался в отвязного и приставучего хулигана. В постоянно ноющую головную боль.
Уже и деньги, исправно капавшие на кредитную карточку, не вдохновляли, постоянные подношения, без которых не обходилось ни одно их заседалово (совсем как в телевизионной викторине "Поле чудес", Царь никогда не приходил без подарков), не радовали тоже.
А тут он ещё взял моду заезжать за ней домой на Мерседесе: перед соседями же сраму не оберёшься. Скажут: богатенького любовника нашла, на содержание к купцу пошла, мужа, значит, сгубила (почему сгубила, когда он сам, сам под машину попал!), а теперь, значит, в погоне за развлечениями срывает терпкие лепестки разврата и наслаждений.
Макарова его даже попросила: "не нужно, не нужно, пустое это", но
Царь, с некоторых пор, активно опасался слежки и утечки информации: всё, буквально всё приходилось контролировать и держать в руках, никакого расслабления, ну, ни на минуту.
Макарова молча сочувствовала клиенту: с прошлой недели он повысил плату за каждый визит до сотни долларов.
Макарова даже начала откладывать мужу на операцию.
27.
Царь пообещал прекратить хулиганить по мелочам и отныне ждал её за углом дома. Макарова воровато выбегала из подъезда, с задумчивым видом подходила к газетному киоску, пробовала семечки у нечистой торговки. Потом с разбегу юркала в сверкающее авто.
Царь видел смущение, смаковал ситуацию: будто бы они занимаются чем-то непристойным. Пытался жить чужой, несуществующей жизнью: точно они давно и безнадёжно влюблены друг в друга. И связывают их долголетние, но по-прежнему темпераментные отношения.
– Фигу тебе, а не отношения, – ворчала про себя Макарова. – Ишь чего удумал…
Зима, зима, как много в этом звуке для сердца нашего слилось!
Запутавшийся в многомесячных наслоениях и осадках город из салона
Мерседеса казался совершенно иным – стерильным и безупречно чистым – как только что протёртое моющим средством оконное стекло. Тёмные, угловатые люди спешили по делам в разные стороны, Макарова смотрела на соотечественников с всевозрастающим сочувствием: ибо они навсегда лишены возможностей комфортной жизни.
Разумеется, она мало чем от них отличалась. Но Макарова хотя бы знала, как изнутри устроены достаток и видимый уют. Ничего особенного: богатые точно такие же человеки, что и мы. Просто у них денег больше.
Рано стемнело. Царь включил стереофонический джаз.
– Может быть, мы займёмся этим прямо здесь? – спросил он, играя желваками, напирая на приятную одному ему двусмысленность.
– Сеанс психоанализа требует сосредоточенности, – сухо ответила
Макарова, думая об арфистке Полежаевой.
28.
С ней она столкнулась в подъезде. Ещё ведь подумала, что встретить знакомое лицо – плохая примета: Царь начнёт приставать да нудничать, и точно: Полежаева.
Обычно самоуглублённая соседка (тонкие черты лица, озорная чёлка на глаза, изысканные запястья), едва буркнув под нос приветствие, пробегала мимо, а тут остановилась и начала рассказывать про сестру, живущую в Кубани.
Там ведь нынче наводнение случилось. Никто не ожидал такого поворота событий. Река, протекающая мимо Краснодара, впадающая в Каспийское море, промёрзла до основания, поэтому вода, поступающая из недавно построенного водохранилища, попёрла поверх льда, разлилась, затопила ни в чём не повинные районы.
Сестру арфистки Полежаевой, вместе с другими односельчанами, переселили в общежитие: в домах, ровно в человеческий рост, встала вода. Вещи, ещё недавно привычные и ручные, плавали в ней, разбухшие, точно утопленники – перекошенные страданием книги, растолстевшее постельное бельё, пластиковая мелочь.
– Вот уж точно, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. – Полежаева чуть не плакала. – Не понос, так золотуха: кто бы мог подумать, что их затопит… Это в Краснодарском-то крае, представляете?
Макарова представляла: действительно, ужас!
– Понимаете, это говорит о том, что стихийное бедствие может случиться с каждым. С каждым! – Арфистка задыхалась от переполнявших её чувств. – Казалось бы: ну что может произойти в самом стабильном месте страны. Ведь Кубань же, житница России… А оказалось, что от беды никто не застрахован. Никто!
– Ага, – посочувствовала Макарова. – Даже принцесса Диана.
Полежаева удивлённо вскинула длинные ресницы: причём тут леди Ди?
– Я уже давно это поняла: когда она в Париже под мостом разбилась… – сердобольно пояснила Макарова. – Главный урок этой трагедии в чём?!
– В чём? – заворожено переспросила Полежаева.
– Уж если такие люди в катастрофы попадают, то что нам-то, простым люд я м, от этой жизни ждать приходится?!
1.
После этого письма Мария Игоревна долго не могла прийти в себя, мысли скакали артистами блошиного цирка, а вслед за ними заполошенно пыталось поспешать прокуренное сердце.
Она стояла на солнце около почты, подставив лицо свету, а волосы – ветру, потому что без шапки, потому что – актриса.
– Что за глупая шутка?! – сказала он себе красивым, поставленным голосом, и точно услышала его со стороны – бархатистый такой, ровный, ровный, ровный…
Красивым голосом театральной героини не каждая может похвастаться.