боялась каждого шага и потому споткнулась и провалилась в болото. Теперь оставалось думать только о том, как исправить то, что уже натворила, как спасти себя и Марту.

Глава 11

ГЛАВА XI .

На закате следующего дня звероподобный, как обычно, разносил по клеткам еду. Звери, жадно набрасывались на орехи, бананы, листья салата. Только человеческое существо вело себя странно. Оно даже не пошевелилось, хотя смотрело в одну точку широко открытыми глазами и дышало. Звероподобный отошел в сторону и оглянулся: человеческое существо продолжало лежать на полу клетки без движения, не притронувшись к еде. Расспрашивать о случившемся он и не пытался: звероподобные и люди говорили на разных языках, и совершенно не понимали друг звероподобные и обыкновенные лесные звери. Зато Марта и звери очень быстро нашли общий язык, чего, конечно, не знал звероподобный.

Вернувшись в селение, он рассказал вожаку о том, что видел. Вожак промолчал. Но на следующий день все повторилось, правда уже с другим звероподобным. И только когда вожак выслушал слово в слово ту же историю в третий раз, он насторожился и решил выяснить, что же случилось с человеческим детенышем, которого собирались съесть на очередном пиру. И потому назавтра со следующим звероподобным на остров отправился Егу, знавший человеческий язык.

Пока звероподобный, посланный кормить зверей, разносил по клеткам еду, Егу стоял у клетки Марты и пристально рассматривал неподвижно лежащую на соломе девочку. Она не шевелилась и, не моргая, смотрела куда-то вдаль. Егу постучал по прутьям решетки — девочка никак не отреагировала. Тогда Егу обратился к ней:

— Человеческая девочка, ты так долго лежать в свой клетка и ничего не есть, что совсем похудеть и побледнеть. Если ты не будешь поесть, то уже завтра ты умрешь от голод. И Егу осуждающе покачал головой, взглянув на нетронутую пищу в клетке Марты.

Ни за что не догадался бы Егу, что девочка все это убедительно разыграла и вовсе не голодна: звери из соседних клеток набросали ей бананов. Егу был ужасно встревожен и, как только пришедший с ним соплеменник накормил зверей, поспешил в селение сообщить, что человеческое существо действительно ничего не ест и скоро умрет, потеряв последние силы, она и теперь уже лежит ине шевельнется…

Вожак выслушал Егу и стал думать. Странная это была картина: вожак звероподобных метался по хижине, недовольно рыча, и вид у него был самый свирепый. Он не мог понять. Что произошло, и не знал, как поступить. В ярости он даже сорвал с плеч истрепанную львиную шкуру и швырнул в грязь. Потом долго чесал затылок, пытаясь найти в своей лохматой голове хотя бы одну полезную мысль. Наконец он что-то прорычал Егу, и тот мгновенно бросился исполнять приказание.

На следующее утро Мэйми не погнали на работу. Она не удивилась — здесь невозможно было чему-то удивляться — и только одно сразу поняла: что-то произошло. Мимо лачуг прошлепал звероподобный, потом другой, третий… Чавкающие шаги затихли. Мэйми лежала на своей ужасной постели и думала о Марте, и о себе, и о том, что теперь уж им отсюда ни за что не выбраться. В конце концов несчастной девочке стало казаться, что все прошлое счастливое время ей приснилось, а на самом деле она всегда жила здесь, среди звероподобных, и была их рабой. Мэйми стало страшно. Она уже не могла разобраться, где явь, а где вымысел. И даже образ Марты превращался во что-то туманное, далекое, похожее на сладкий плод фантазии. " Марта… Мар— та…" — повторяла вслух Мэйми, вслушиваясь в звуки, но и это не удавалось с трудом: имя тоже стало странно чужим и далеким. "Кого-то зовут Марта. Интересно, знала ли я когда-нибудь эту Марту? Нет, вряд ли, я ведь всегда жила среди этих мерзких существ, и никого кроме них здесь нет и быть не может. Как жаль…" — решила Мэйми и заплакала горько— прегорько.

Дверь противно заскрипела. Мэйми поняла, что за ней пришли все-таки. Егу и еще двое звероподобных. Егу Мэйми узнавала по менее грубым чертам лица и более осмысленному и почти лишенному свирепости взгляду. И увидев сейчас Егу, Мэйми вся напряглась, как натянутая струна, и приготовилась слушать.

"Не приснилось! Не приснилось!" — про себя возликовала она, после того как Егу рассказал о второй девочке, которая на соседнем острове лежит в клетке без движения уже несколько дней и ничего не ест. Конечно, в устах Егу рассказ об этом прозвучал не столь жалостно, но ликование все же сменилось страхом: а вдруг Марта умирает или уже умерла? Слова звероподобного теперь с трудом прорывались сквозь путаницу ее мыслей. Зато выяснилось и нечто приятное: ее поведут на соседний остров, чтобы выяснить причину странной болезни Марты.

Мэйми вышла из лачуги вслед за звероподобным и шла до окраины селения. Дальше тянулось болото — знакомый пейзаж, глядя на который она вспомнила неудавшийся побег, свое падение, барахтанье в грязной жиже и страшные крокодильи пасти совсем рядом… По спине пробежал холодок. Снова болото и снова крокодилы. Колени ее подогнулись… Один из звероподобных взглянул на девочку и, видимо, решил: она так ослабла, что не может идти. Тогда звероподобный схватил Мэйми, перекинул через плечо. Словно тушку небольшого животного, и понес через болото, неуклюже, но уверенно ступая по бурым спинам хищников. От звероподобного тоже шел тяжелый запах хищника. Сначала Мэйми казалось, что она вот-вот задохнется, но мирное покачивание при ходьбе сделало свое дело: она задремала и проснулась только тогда, когда ее поставили на ноги и грубо встряхнули за плечи.

Мэйми открыла глаза и огляделась. Удивлению не было предела: столько дней глаза ее видели только грязные лачуги, мерзкое болото да охапку мокрой тины, теперь же она оказалась точно в сказке. "А может, я просто еще не проснулась?" — мелькнула мысль, и Мэйми опять зажмурила глаза. Встряхнула головой, отгоняя дремоту. Но когда она вновь открыла глаза, ничего не изменилось: вокруг и вправду раскинулся чудный лес с беззаботно щебечущими птицами и журчащим где-то в отдалении ручьем.

Звероподобные двинулись вперед, и тот, что шел последним, крепко схватил Мэйми за руку и поволок за собой. Девочке приходилось почти бежать, чтобы не отставать, она спотыкалась и ужасно боялась упасть