– Среди горцев преступность сильно развита?

– Имеет место, – кивнул коллежский асессор. – В Кубанской области кого только нет. Черкесы, кабардинцы, карачаевцы, горские татары, абхазы, абазины, шапсуги, ногайцы… Их традиционный промысел – конокрадство. Но могут и прирезать на большой дороге. Если у них перевес и никто не видит.

– А сколько происходит убийств? Много?

– В прошлом году было двадцать пять. По мне, так много.

Лыков вздохнул:

– Короче говоря, у вас как везде: только отвернись…

– С чего это у нас должно быть иначе? – ухмыльнулся Жуковский. – Где люди, там и грязь.

– Тогда скажите, почему вы до сих пор не изловили эту сволочь? Рядовой нелюдь, не семи пядей во лбу. И все еще на свободе, людей душит.

Пришельцев встал, застегнул пиджак:

– Поймаем, ваше высокородие! Вот-вот!

– Зачем же сразу обижаться, Александр Петрович? Я приехал не выговор вам делать, а помочь. Как-никак служу в сыскной полиции тридцать третий год. Подольше вас?

– Ну, подольше.

– Намного?

– Хм…

Лыков тоже встал, подошел к начальнику сыскного отделения:

– Вы поступили в Тамбовское полицейское управление служителем в тысяча восемьсот девяносто втором году. Не окончив Нижегородскую гимназию, из которой выбыли в пятом классе.

– Так точно.

– Я в это время был надворным советником в звании камер-юнкера, заведовал Особенной частью Департамента полиции. Ну?

– Виноват, Алексей Николаич, сорвался. Только и слышу от полицмейстера: то не так и это не эдак. Разорвешься пополам – спрашивают, а почему не на четверо. Прошу извинить.

Сыщики сели, Корж долил в самовар воды и набросал в топку щепок. Разговор вернулся в рабочее русло.

– А что у вас с полицмейстером?

Пришельцев еще более насупился:

– У нас отношения рогатые. Он…

Коллежский асессор покосился на Вольского. Городовой молча встал и вышел в дежурную комнату к телефону. Остались лишь классные чины.

– Захаров самодовольный индюк. И Бабыч это знает. Впрочем, теперь это ни для кого не тайна.

– В результате общая полиция вам не помогает, так?

– Нет, с участками отношения нормальные. Мы же сами все вышли из наружной полиции. Но им сейчас не до нас.

– Почему это? Если нужен толчок, скажите. Я так их толкну, что до Ахтарей долетят… начиная с Захарова.

Начальник отделения замахал руками:

– Нет, что вы! Толчок не нужен, только испортите отношения. Вы уедете, а нам служить вместе. Просто штаты екатеринодарской полиции совсем уж слабые. Околоточных надзирателей так и вовсе нет.

– Как нет? Куда они делись?

– Нет и никогда не было. А околоточные ведь главная опора пристава. Есть и другие причины. В феврале городская дума прекратила выдачу добавочного вознаграждения на содержание городской полиции. Люди остались на скудном жалованье. Уже тридцать человек городовых подали рапорты на увольнение. Пока добавочные деньги не вернут, так и будет продолжаться. Как их просить о помощи, когда такое дело?

Лыков опешил. Кубанская область – первая в империи по бандитизму. До сих пор в степи носятся кровавые шайки, вырезают целые семьи. А городская дума именно в это время решила сэкономить на полиции. Что за глупость?

– М-да. Но вернемся к Вариводе. Обратите внимание, как быстро он набирает сообщников. Вы изловили почти всех, кто грабил вместе с ним банк в Новороссийске. А у него уже новая команда. Сколько их было на хуторе Гиля?

– Восемь, считая атамана.

– Меньше чем за месяц разжился новыми волками.

– Он теперь при деньгах, – подал голос Корж. – После банка остались, нанимай не хочу.

– Да, но как может в таком городе, как Екатеринодар, много лет прятаться бандит такого калибра? Сто тысяч населения, все на виду. Или почти все.

– Мы уже думали, – вздохнул Пришельцев. – Думали-думали, аж голову сломали. И решили, что объяснение только одно.

Алексей Николаевич навострил уши:

– Ну-ка?

– Кто-то его укрывает. Не в задних комнатах ренского погреба он живет сам-восьмой, и не на постоялом дворе, где хозяин – скупщик краденого. Будь так, мы его давно бы изловили. Есть у Вариводы настоящее лежбище, хорошо спрятанное, куда полиции ходу нет. Он оттуда выскакивает, грабит-режет, и опять назад.

Питерец обдумал услышанное, потом стал задавать уточняющие вопросы:

– Что это может быть за берлога?

– Обычно жулики, провернув дело в Екатеринодаре, бегут из него в одно из трех мест: или Армавир, или хутор Романовский, или станция Тихорецкая. Все три – огромные притоны. Но… концы большие. Если же Варивода прячется здесь, то…

Начальник отделения стал загибать пальцы:

– Или хутор близко за выгоном, или в самом городе особняк, на который никто не подумает, что там живет кодла головорезов.

– Я несколько раз ловил такие банды в рабочих казармах, – вспомнил Лыков. – В Киеве на кирпичном заводе при Лавре целая шайка убийц скрывалась. Управляющий заводом был их главарь, паспорта содержались в порядке. Другой раз в Семипалатинске на винокуренном заводе. А в Петербурге, в самой столице, команда бывших пленных японской войны пряталась при Чесменской военной богадельне.

Александр Петрович оживился:

– Вот это хорошая подсказка!

Он повернулся к своим:

– Ребята! Все думаем в этом направлении и составляем список подходящих мест.

– Войсковая больница, – сразу предложил Тимошенко. – Там при ней целый поселок. Врачи живут с ординарцами, и прислуга, и жильцов они принимают без прописки. На входе стоит часовой с ружьем, полицию он не пропустит, а кому надо, тем свободный вход и выход.

– Молодец, Иван Иваныч, – одобрил начальник. – Мы там ни разу облаву не делали, нам туда ходу нет. Но я поговорю с наказным атаманом, получу разрешение, и мы внезапно нагрянем. Еще что?

Другие надзиратели тоже стали размышлять вслух. Жуковский подал самую неожиданную идею. Он предложил негласно осмотреть жилые комнаты чинов областного правления. Огромный корпус на Штабной улице был чуть не самым большим административным зданием во всем Кавказском наместничестве. Во дворе его стоял двухэтажный дом с квартирами писарей. В нем можно было разместить пехотную роту. До сыщиков доходили сведения, что обслуга баловалась нехорошими делишками: торговала по ночам водкой, сдавала площади под тайный игорный дом. Где один грех, там и другой. Разумеется, полиция не смела делать там обходы и проверять прописку. Если Варивода поселился на Штабной, его не найдут до второго пришествия.