И ведь не стыдно ему было с унитазной крышкой к ней подойти? Нет, стоит, даже не смущается. Серьезно так: «Давайте встретимся? Завтра». Ага, сегодня вот не могу, крышку на очко буду прикручивать, а завтра свободен, пожалуйста… Смешно, ну просто до колик! Как они глупы и самонадеянны!

Да и женщины, признаться, не лучше. Вот крутится идиотка и сорок минут выбирает помаду, как будто от этого вся ее жизнь зависит. А у самой такая морда лица, что помада тут вообще ни при чем.

Потом Тамире просто стало скучно в этом бесконечном дне сурка среди банок и ароматных склянок. Поняв, что в розничной торговле ловить нечего, она уволилась.

Устроилась секретаршей в крупную компанию, но и там продержалась недолго. На третий день начальник пригласил ее к себе в кабинет в обеденный перерыв и попытался употребить в дело прямо на огромном, дорогого дерева столе. И вот тут Тамира с удивлением обнаружила, что ее томность отнюдь не входит в противоречие с силой удара. Рука у нее оказалась тяжелой. От точечного джеба босс свалился под стол. А поднявшись, сразу, особо не стесняясь в выражениях, попросил Тамиру свалить по собственному.

В компании номер два повторилась примерно та же самая история. Проверять принцип дежавю в третий раз Тамира не захотела и на карьере секретарши поставила крест.

Следующим местом работы стало крупное казино, куда она устроилась крупье. Там она, кстати, задержалась дольше всего — на целых полгода. Затем, правда, ей и эта работа наскучила, фишка так легла, что ли: смертельно обрыдли алчные рожи и пустые глаза, в которых адским огнем светились три известные цифры. Короче, Тамира сбежала и оттуда.

И вот как-то так сложилось, что с тех пор она больше не работает, спряталась от социума, как улитка в панцирь, — фиг достанете. И вообще она искренне считает, что у человека, которой хочет что-то понять о себе и о жизни, нет времени на то, чтобы служить и зарабатывать деньги.

Может, конечно, бывают такие удачливые люди, которым удается и жить в свое удовольствие, и зарабатывать, но лично у нее так не получается. Она слишком хрупкая, слабая, уязвимая, чтобы вставать каждый день в восемь утра и отправлять себя на каторгу служения непонятным идеям. И вовсе это не лень, а просто другая организация, более тонкая, что ли. Вот Тамире, например, утром нужно несколько часов на то, чтобы просто прийти в себя. И это вовсе не каприз. Каждое утро она приводит в порядок голову, принимает ванну, заваривает себе правильный чай или варит нормальный, а не какой-нибудь псевдо, кофе, читает умные книги, гуляет по городу и рисует картины. Делает все вдумчиво и никуда не спешит.

Кстати, услышав однажды, как некая бизнес-дама заявила, что если бы она пила по утрам кофе, она бы ничего в своей жизни не достигла, имея в виду свой бизнес, Тамира подумала: «Господи, зачем чего-то добиваться, если у тебя даже нет возможности элементарно выпить кофе? Уповать на то, что в старости в качестве бонуса тебе будет гарантирован кефир? Но ведь это скука какая!» А разные там разговоры насчет преодоления себя и упоения от победы над собой — так это все люди придумали.

Между прочим, один мудрец из древнегреческих говорил, что свободное время есть непременное условие для духовного развития личности. А физический труд, факт, отупляет.

Вот! Тамира затем и высвободила по максимуму свое время, чтобы что-то понять в этой жизни, с чем-то разобраться и развиться духовно.

И тем не менее стать свободной не получается. В конце концов, деньги пока никто не отменял, и свобода от социума должна быть оплачена. Ну, хотя бы из средств любовника. Правда, в последнее время Тамиру начали тяготить товарно-денежные отношения. Вроде нормально все, но иногда такая тоска накатит… Или, как сейчас, раздражение.

Она взглянула на Кабанова. Вот он смотрит, словно что-то про нее понимает. Только что башкой не качает: мол, знаю, все про тебя знаю. А ни хрена ты не знаешь, товарищ дорогой! Ну ладно, тешь себя, свое мужское самолюбие, с которым вы, мужики, носитесь, как курица с яйцом! О-ля-ля, звучит двусмысленно, если не сказать, похабно!

— Ку-ку, Тамара! — донесся голос Кабанова. — Может, наконец, сделаешь одолжение, вспомнишь о нас, вернешься на нашу пошлую землю?

Тамира серьезно покачала головой, мол, так всегда: не хочется возвращаться на вашу землю, а приходится, потому что дергаете.

— Слышь, пианист, сыграй, а? — предложил Кабанов. — Все равно просто так сидим, твою бабу ждем?

— Нет, увольте! — отрезал Дымов. — Не имею ни малейшего желания!

Русалка Тамира затушила сигарету и присела на диван рядом с Дымовым, поджав под себя умопомрачительно длинные ноги.

Поигрывая рыжей прядью волос, томно спросила:

— Скажите, Вадим, вы, наверное, много путешествуете по миру?

Дымов сухо кивнул.

— Должно быть, это безумно интересно, — вздохнула Тамира, — расскажите нам о своих впечатлениях!

— Что рассказывать? — угрюмо ответил Дымов. — Как известно, пространство меняет форму в зависимости от нашего внутреннего состояния, как было показано в том гениальном фильме!

— Каком? — заинтересовался Кабанов.

Дымов снисходительно посмотрел на Кабанова и махнул рукой:

— Да неважно!

— Вообще, в натуре, я понимаю, — хохотнул Кабанов, — это ты, пианист, точно подметил! Вон я как-то на курорте в Турции так набрался, что пространство сильно поменяло форму! Я этим туркам в их пространстве все разнес! Веришь, нет, даже унитаз в номере своротил! А чего, знай наших!

— Скажите, Вадим, а можно мне завтра прийти на ваш концерт? — спросила Тамира.

— Зачем? — испугался Дымов.

— Как зачем? Я люблю музыку. Буду смотреть на вас, аплодировать… А в конце вручу вам свою картину! В знак благодарности.

— Нет, спасибо, не надо! — замахал руками Дымов. — Извините, но я предпочел бы, чтобы недоразумение с квартирой разрешилось сегодня и наше знакомство после этого закончилось.

— Значит, все-таки обижаетесь на меня из-за квартиры, — вздохнула Тамира. — А ведь я ни в чем не виновата! Откуда мне было знать про ваши обстоятельства?

— Теперь-то знаете, — резонно заметил Дымов.

— Знаю. Но уходить мне некуда. Родных у меня нет. А Кабанов, как вы уже знаете, женат. Вряд ли его жена обрадуется, если я приду к ним жить.

— Не-а, не обрадуется! — подтвердил Кабанов.

— Ну а, я не знаю, подруги? — предположил Дымов.

— Не имею! Девочки-подружки, завитые головки в кудряшках, болтовня, нехитрые желания, соперничество из-за всяких Кабановых — фи! Зачем мне это?

— А папа-мама? — вздохнул Дымов.

Тамира печально покачала головой.

— Я ж говорю, ты без меня пропадешь! — обрадовался Кабанов. — Одна в целом мире! Беспомощная, жалкая! Опять же с придурью! Да еще с какой!