— Это верно, — согласился Грязнов. — Но только не смотри на меня волком. Между прочим, в твоем возрасте отдых вообще вреден.

— Да ну? И почему?

— А можно быстро заплесневеть. Когда дело движется к полтиннику, нужно постоянно поддерживать себя в форме. Вот как я. Знаешь, сколько я уже не был в отпуске?

— Это твое личное горе.

— Два года!

Турецкий усмехнулся:

— А может, ты просто мазохист?

— Сам ты мазохист. А я просто не даю себе расслабиться. В твоем возрасте, Саня…

— Вот заладил: возраст, возраст. Да какой у меня возраст?

— Преклонный, Саня, преклонный. Все, что за сорок пять, считается преклонным возрастом.

— Смотря у кого, — логично возразил Турецкий. — У тебя вон голова почти вся уже плешивая, а ты на мою гриву посмотри.

— Гм… — досадливо отозвался Грязнов. — Тут ты прав. Ладно, закончим этот обмен любезностями. Ты ведь наверняка по делу звонишь?

— По нему. Слышал что-нибудь о Юрии Отарове?

— Обижаешь. Такие люди всегда на слуху. Он что, замешан в твоем деле?

— Да есть у меня кое-какие соображения на его счет… Но без твоей помощи мне не обойтись.

— Юрий Отаров — крепкий орешек, — задумчиво сказал Грязнов. — Этот всегда выходит сухим из воды.

— Нужно прощупать его окружение. У тебя ведь большая агентурная сеть. Пускай покопают, пороют. Меня интересует все, даже самые дикие слухи. Если будет подтвержденная информация — еще лучше.

— Хочешь его прижать?

— Да было бы неплохо. Сдается мне, из этого дела торчат уши его ребят. Канунникова обещала вывести Отарова на чистую воду. Судя по тому, с какой бешеной энергией она бралась за каждое новое дело, она и впрямь могла сильно попортить ему жизнь.

— Н-да, эта могла. Но не думаю, чтобы он пошел на убийство. Ведь у таких, как Отаров, тысячи способов убедить человека. Убийство — самый крайний. Тем более убийство известного человека.

— И все-таки пошерсти, — сказал Турецкий.

— Ладно, Саня, сделаю. Кстати, я слышал, твоя жена уехала в дом отдыха?

— А ты откуда знаешь?

Грязнов хохотнул:

— Ты ведь сам сказал, что у меня богатая агентура! Нинку опять отправили к бабушке?

Турецкий вздохнул:

— Отправили. У них в школе карантин, плавно переходящий в каникулы.

— Бывает. И что думаешь делать на выходные?

— Как тебе сказать?.. Выпью чашечку кофе, почитаю газетку, телевизор посмотрю…

— Фу, какую унылую перспективу ты обрисовал. Так и быть, придется приехать к тебе в гости, а то ведь совсем помрешь от скуки. Ты какой сейчас предпочитаешь — армянский или азербайджанский?

— А какой крепче?

— Одинаково.

Турецкий улыбнулся:

— Тогда тащи обоих.

— Заметано. Заодно расскажу тебе новости. Если, конечно, они к тому времени будут. До субботы!

— Бывай.

Как всегда, разговор со старым другом поднял Турецкому настроение и вселил в него уверенность. До субботы оставалось еще два дня. Парни в главке у Грязнова работают что надо, возможно, им и впрямь удастся что-нибудь наскрести.

1

Вячеслав Штырев по кличке Штырь сидел напротив капитана Баркова и лениво ковырял спичкой в зубах. Это был сухой и длинный, как дерево, человек с костлявым лицом и редкими седоватыми волосами, зачесанными назад. Капитан Барков, напротив, был низкорослым, широкоплечим толстяком. Несмотря на располагающую к добродушию комплекцию, лицо капитана было жестким, а взгляд — неприязненным.

Сидели они в дешевой пивнушке на вокзале. «Сюда моя клиентура не захаживает», — объяснил выбор места встречи Штырь. Людей здесь почти не было, кроме двух-трех пассажиров, поедающих сосиски и бутерброды перед тем, как сесть в поезд и отправиться в дальний путь.

— Послушай, Штырь, мы ведь не первый год знакомы, — сказал капитан Барков. — Я тебя когда-нибудь кидал?

Штырь покачал головой:

— Нет. Но всегда бывает первый раз. Вы ведь знаете, капитан, я давно отошел от дел. За мной теперь никто не стоит. А когда за человеком никто не стоит, пришить его — это как сигарету прикурить.

Барков нетерпеливо дернул щекой:

— Брось нагнетать, никто тебя не пришьет. Все, что ты мне скажешь, останется между нами.

— И все равно это риск, — гнул свое Штырь. — То, что я с вами встретился, — это уже огромный риск. — Он лукаво глянул на Баркова и добавил: — Кстати, капитан, во всем мире люди, делающие рискованную работу, получают хорошие деньги.

— Если информация будет стоящей, ты их получишь, — холодно сказал Барков.

Штырь вздохнул:

— Не цените вы свои кадры, ох не цените. Ладно, надеюсь, не обманете. Юрий Отаров — человек серьезный. Одно время водил дружбу с вором в законе Зданевичем. Они вместе держали несколько казино в Москве, но потом чего-то не поделили и разбежались. Отаров подался в политику и теперь водит дружбу с другими людьми.

— Чем он занимается сейчас?

Штырь пожал тощими, как у летучей мыши, плечами:

— Да всем, что приносит деньги. Скупает оружие у военных и перепродает его террористам. Клиентура у него по всему миру — начиная от Чечни и кончая Англией. Есть у него свой интерес и на казахской границе. Травка там, то-се. В общем, крутится везде, где можно срубить башли. Организация у него жесткая. Все поделено на секторы. Есть писари, которые сидят в офисах — делают фальшивые документы и печати. Есть мужики — эти занимаются черной работой. Курьеры, дилеры и тому подобное. А есть боевики — эти у него в охране. Если нужно кого-то пошугать, погреметь стволами, он их посылает.

— А если нужно кого-то убрать? — спросил Барков.

Штырь тонко улыбнулся:

— На этот случай у него имеются другие люди. Что-то вроде команды ликвидаторов. Эти ребятки действуют тихо и бесшумно. И на публике не светятся.

Барков прищурился:

— Большая команда-то?

— Несколько человек, — ответил Штырь. — Сколько точно — не знаю.

— Это верная информация или только твои предположения?

Штырь неопределенно хмыкнул:

— И то, и другое, капитан. Земля-то — она слухами полнится. А какие из этих слухов правдивые — это уж сами решайте. Вам пива еще принести?

— Давай, — кивнул Барков.

Штырь сходил к буфетной стойке и принес еще две бутылки пива. Открыл их большим пальцем и пододвинул одну к Баркову.