люди без родственников». Сергей вспомнил утреннюю историю про девушку из Москвы-реки. Тут же в памяти всплыли события его капитанской молодости. Он прикинул, что девушкам было лет по двадцать пять, возможно, с небольшим. Одна из них вполне могла быть дочерью Анны.

– Странные совпадения происходят. Вы сегодня новости в интернете читали? – обратился он к женщине.

– Про девушку из реки? – спросила она.

Анна едва улыбнулась. Она обрадовалась тому, что Сергей ничего не забыл и будет проще все объяснять.

– Понятно, – кивнул детектив. – Давайте с вами чаю выпьем. Что-то совсем как-то холодно и грустно. Обещаю больше вас не перебивать. Ну, разве что только для уточнений и наводящих вопросов, – предложил Сергей.

– Ну давайте, – Анна перешла снова на «вы», то ли машинально, то ли осознанно, из уважения к проницательности Сергея. – Именно поэтому и пришла сегодня, – проговорила она, наблюдая, как мужчина кипятит чайник, достает чашки, раскладывает по ним чайные пакетики. – Я долго думала, стоит ли ворошить прошлое. Есть ли какая-то связь между событиями, я тоже не знаю. Но хочется умереть спокойно.

– Я бы, конечно, повторил, что понимаю вас, но, увы… Хорошо, давайте ворошить прошлое, и продолжим с того места, на котором остановились полчаса назад. – Сергей принес и поставил перед ней чашку. – Осторожно, горячий, – предупредил он.

Вторую чашку он поставил себе. Возвратился за стол. Пригубил.

– Я не спросил, вы с бергамотом чай пьете? Некоторым не нравится.

Женщина махнула рукой, показывая, что все в порядке.

– Итак, ваша мать усыновила ваших детей, – напомнил детектив.

Анна закашлялась.

– Это не совсем так, – произнесла она и заметила вопрос во взгляде сыщика. – Только одного. Мать написала, что второй ребенок в интернате заболел пневмонией. Его не смогли спасти. Еще просила, чтобы я не возвращалась к ним после освобождения. Что я никудышная мать и все такое. – Она говорила тяжело, тихо. Видимо, болезнь хватала ее временами за горло. Перед тем как вцепиться окончательно и уже не отпускать до самой смерти. – В общем, за четыре года я свыклась с этой мыслью. Не вернулась, – закончила она и сделала глоток чая.

Сергей сложил руки на груди.

– Угу, – промычал он. – Что было после освобождения?

Анна склонила голову влево, смотрела в пол.

– Вы себя плохо чувствуете? – спросил Сергей.

«Зачем ей это все нужно? – думал он и отвечал сам себе: – Чувствует себя виноватой перед детьми? Прощения ищет? Убийцу чужой девочки хочет найти? Как будто спасти свою? Избавиться от вины перед смертью? Или хотя бы ее притупить?»

Отчасти он понимал. Умирать страшно. Бывали в его жизни – он еще опером служил – пару раз ситуации, когда нужно было достать оружие и стрелять. Это не совсем одно и то же. Не болезнь, конечно. Там или ты, или тебя. Да и на рожон он никогда не лез. Так, чтобы воочию старуху с косой увидеть. Рядом были бойцы, профессионалы, которые шли первыми. Никого ни разу даже не ранили, не то чтобы убили. Здесь понятно, что игра в одни ворота и наступление факта неизбежно. Он не знал, как вел бы себя на месте этой женщины на самом деле. Пока он думал о смерти только то, что она далеко. У кого-то другого.

– Анна? – повторил он.

– Я слышу, – тихо сказала женщина. – Все в порядке. Вспоминаю просто, – продолжила она. – Я познакомилась с разными людьми на зоне. Там ведь не только отмороженные сидят. Освободилась я во второй половине девяностых. Время было лихое. Но и я оказалась пробивной. На одном из рынков работала. Сначала помощницей. Потом директором. А дальше сеть своих магазинов с партнерами открыли. В общем, за десять лет неплохо заработала на оставшуюся жизнь. Можно и больше, конечно. Да куда?

– А дети? В смысле ребенок? Вы так и не виделись?

– Я узнала, что мать умерла. А сына опять приняли в детский дом, – быстро ответила Анна.

Она снова взяла сигарету.

– Сын? – переспросил Сергей. – Вы же говорили, у вас двойняшки.

Анна вздохнула.

– Да, Сергей, двойняшки. Мальчик и девочка, – ответила она, – так бывает.

– Я почему-то решил, что это две девочки… – начал Сергей.

Но Анна его перебила.

– Вы знаете, Сергей, я себя чувствую отвратительно. Слабость дикая, – она попыталась улыбнуться. – Я себе место в хосписе уже купила, – как будто извиняясь за причиняемые неудобства, говорила она. Смотрела на него, склонив голову, снизу вверх, все так же натянуто улыбаясь. – Ну как купила, неофициально, конечно. Как только первый приступ случится, если жива останусь… Сразу туда позвоню.

– Приступ? – переспросил Сергей.

– Ну да, эпилептический. Когда метастазы в голову пойдут. Пока бог миловал, – она медленно начала подниматься с кресла. – У меня, когда поздно ложусь, всегда так. Слабость. Слава богу, пока ничего не болит.

Сергей встал из-за стола. Прошел к женщине. Взял за руку. Помог подняться.

– Анна, давайте я вас отвезу, – попросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– Сережа, неужели ты думаешь, у меня нет водителя? Он все это время ждет внизу, на парковке для клиентов. Ох, ребенок ты еще. Лучше проводи меня к машине, а то в лифте еще застряну. А я по пути расскажу, куда тебе завтра нужно будет подъехать. У меня дома продолжим разговаривать. Я же так и не рассказала про убийство, – она вяло подмигнула, словно была слегка пьяной.

Анна взяла Сергея под локоть. Детектив подумал, что она действительно годится ему в матери. Ну, или почти. Его старики были постарше. Им едва за шестьдесят. Обоим. Живы-здоровы. «Надо бы им позвонить», – размышлял Сергей.

В лифте Анна рассказала, что не будет заключать с ним никаких договоров. Завтра к ней приедет нотариус, чтобы вписать его в завещание. Больше некого. А деньги со счетов она уже пожертвовала. Оставила на похороны только да на короткий остаток жизни.

– Поэтому давай будем работать на доверии, – заключила Анна. – Мне тебя обманывать смысла нет. А тебе нужно ошибки исправить.

Сергею ничего не оставалось, как согласиться. Они оба могли обмануть друг друга. Или оба могли поступить честно. Он сам ничего не теряет, потому что ей оставалось недолго. В конце концов, после ее смерти он может не продолжать поиски. А еще он испытывал жалость к этой женщине. Даже не жалость. Нет, сожаление, что так вот у нее все вышло. Так жизнь прожилась.

Анна знала, что ей больше никто не поможет в ее намерениях, единственный слабый шанс – это Сергей. Еще ей очень хотелось успеть все завершить до хосписа. Ну, или хотя бы до того момента, когда, загруженная большими дозами промедола и дексаметазона, перестанет соображать.