фоне неба. Хотелось пошутить про приклад и доброе утро, но сильные руки не дали этого сделать. Две пары рук схватили за плечи и рывком поставили на колени, отчего в глазах всё вновь померкло, но уже не на долго.

Сплюнув кровью Душа, поглядел на чёрные кожаные куртки с красными наплечниками на манер погонов. В них были облачены все шестеро неизвестных, появившихся на пяточке упавшего истребителя. Трое смотрели на следопыта, сквозь прорези в чёрных балаклавах, двое стояли у девушки, а третий что-то делал с самописцем в стороне. Все были вооружены схожими карабинами, по всей видимости, автоматическими. Несмотря на тканевые обвесы, призванные защитить важные элементы оружия от попадания песка, очертания всем известной линейки калашей угадывались. Что там Михаил говорил о личных надзирателях Инквизиции? Что откопали какой-то мавзолей с артефактами.

Пока следопыт считал неизвестных и потихоньку приходил в себя, руки в чёрных перчатках сноровисто выудили всё содержимое карманов, после чего принялись стягивать плащ и бронежилет, надетый под разгрузку.

— Хороший бронник, — оценил один из чёрных, пощупав пальцем места в которых застряли два металлических осколка, неглубоко погрузившись в сегментированный панцирь.

Блондин повернулся посмотреть, что стало с истребителем, но обнаружил там лишь россыпь обломков. «Взорвали они его что ли» — подумал следопыт, но вместо ответа получил жёстким ботинком в левую скулу. От удара он упал, но руки в перчатках вернули его в вертикальное положение.

Сплюнув кровь из разбитой прикладом губы, Душа предложил:

— Может, сначала поговорим, а уже потом бить будете?

Чёрные силуэты ничего не ответили и посыл к дипломатии не оценили. Стояли, молча, а тем временем от девушки отошёл один из таких же краснопогонников, только с белой эмблемой на плече куртки. Подошёл и безошибочно выбрал детонатор от мины. К сожалению для следопыта неизвестный знал как этим пользоваться и вместо того чтобы взорвать своего товарища вместе с загадочной девчонкой лишь деактивировал устройство.

Только сейчас следопыт заметил чёрных лошадей, на которых, по всей видимости, и передвигались неизвестные. Их было шесть по числу наездников, а вот Норда, который привёз его сюда, видно не было. Скорее всего, убежал в пустошь после взрыва, ведь никто его специально не привязывал.

Девушку быстро и грубо водрузили на одну из лошадей, закрепив её как груз на крупе коня, а потом пришла, по всей видимости, очередь бродяги, ведь белая нашивка приблизился к нему. Вместо вопросов, которые Душа пытался предугадать, командир обратился вообще не к нему.

— Планы поменялись. Мы отвезём девушку на пост, а вы вдвоём зачистите здесь всё и отправитесь по следам сбежавшего пилота. Нас интересует его труп, если есть неопровержимые подтверждения, разрешаю прекратить поиски. Всё ясно?

— А с этим что? — носок ботинка стоящего справа от Души не больно ткнул его в ребро.

— В расход его, можете прикопать вместе с чёрным ящиком и эту вот его штуковину закопайте, — говоря это командир скидал почти все выуженные из карманов вещи в единственный рюкзак и закинул его себе на спину, оставив следопыта с его единственной записной книжкой, которая так и осталась валяться в песке.

У блондина даже зубы заскрипели, когда белая повязка водрузил рюкзак на своего коня, но ещё больше они заскрипели, когда стоящий рядом боец кинул ему полуметровую лопатку в ноги. «В оружие они, значит, разбираются, а блокнот штуковиной называют еретики гребные» — думал следопыт, буравя свою записную книжку и решая, что же теперь делать.

— Копай.

— Вот ведь хреновый день, — прошипел следопыт, глядя на заходящее солнце.

— Копай, пока не пришлось рыть руками с простреленной ногой!

Знакомая угроза, помниться не больше чем полчаса сам обещал прострелить кому-то ноги — вот тебе и карма.

Деваться было некуда и пришлось вскапывать землю маленькой лопаткой, так и стоя на коленях. Никогда не стоит спешить вырыть себе могилу, поэтому и Душа не торопился. Командир отряда карателей, если это именно они, удалился с двумя своими солдатами туда, откуда пришёл. Здесь остались только двое, подготовленных сильных и, что самое главное, вооруженных карателя. Один всё время следил за следопытом, зайдя со спины так, чтобы тот не мог его видеть. Второй стоял в удалении и осматривал окрестности.

— Эй, мужики, я к девахи никакого отношения не имею, вообще не знаю кто она такая.

Вместо ответа холодный буравящий взгляд между лопаток, так что никогда не знаешь, когда громыхнет последний в твоей жизни выстрел. Думая о том, что каратель вот-вот может счесть яму выкопанной и застрелить пленника, следопыт сглотнул комок в горле и попробовал ещё раз поторговаться.

— Инквизиция верно? Я здесь чисто случайно оказался, эта девчонка, Соней, кажется, представилась, так вот она уговорила меня сюда отправиться. Я совсем не понимаю, что здесь происходит и хочу вернуться к себе домой. А мужики, слышите?

— Случайно? А бронник у тебя такой откуда?

Каратель нехотя ответил сквозь зубы, но наживка уже была закинута.

— Та это мы законсервированный склад нашли, там таких бронников штук десять лежало. Могу кстати показать, где он. Совсем рядом с Кодском, буквально день пути на лошадях и бронники ваши, а я пойду себе. Исчезну в общем, ну как мужики по рукам? Я никому не скажу, что вы меня отпустите.

Каратели переглянулись, однако на уловку не повелись.

— Заткнись. Копай молча.

— Быстрее рой, — рявкнул сталью палач.

Оставалось подчиниться, ведь посему выходило, что дисциплина у карателей что надо и к таким уловкам они готовы. Хитрый и подготовленный враг — страшное оружие, особенно если оно направлено в твою сторону. Бродяги не так часто удаётся испытать страх перед кем-то, ведь он давно вырос из состояния, где страх мешает. Его страх мог только спасти в тех случаях, когда ничего другого спасти было не в состоянии.

Остановившись, Душа упал на колени и заговорил так, чтобы оба карателя чётко услышали его слова.

— О, добрый наш пастырю и богомудрый наставниче, святителью Чермаке! Услыши нас грешных рабов, молящихся тебе и призывающих в помощи скорое предательство твое: виждь нас немощных отовсюду уловляемых, всякого блага лишенных и умом малодушия помраченных.

Оба карателя замерли, слушая молитву и не перебивая, пока следопыт продолжал, скрестив руки у груди и склонившись над ямой.

— Потщися, угодниче Божий, не оставите нас в греховном плену быти, да не будем в радость врагов наших и не умрем в лукавых деяниях наших. Моли о нас недостойных Содетеля нашего и владыки, ему же ты со бесплотными лики предстои́шь….

Сбившись на миг, следопыт начал сначала с той же интонацией из-за чего молитва выглядела сплошной.