подошел молодой человек во фраке, который, казалось, хотел с министром заговорить, но вдруг вынул из кармана револьвер и произвел в П.А. Столыпина два выстрела в упор. П.А. Столыпина немедленно увезли в больницу в карете скорой помощи, а государь, показавшийся у барьера своей ложи, сделался предметом восторженной овации публики, требовавшей неоднократно исполнения национального гимна.

Но сразу же для всех было ясно, что ранения, понесенные П.А. Столыпиным, будут для него смертельными. Он, однако, еще прожил несколько дней. Мы, сидя в Петербурге, со страхом ожидали новостей, все еще надеясь, что чудо спасет этого доблестного русского государственного деятеля и патриота. Наши надежды, однако, не оправдались, так как через три дня он скончался. Мой отец был потрясен этой смертью, не только потому, что лично знал Столыпина и всегда им восторгался, но и потому, что считал его выдающимся русским государственным человеком, который, несомненно, изменил бы со временем ход истории своей страны.

Это убийство явилось лишним доказательством преступных методов работы русского охранного отделения, так как убийца Столыпина – Багров, крещеный еврей, являлся одновременно членом революционной организации и агентом политической полиции. Он получил билет для входа на торжественный спектакль в Киевский городской театр только благодаря тому, что сказал полковнику Кулябко, заведовавшему охраной, о готовящемся покушении на жизнь П.А. Столыпина и что он, Багров, получив билет для входа в театр, будет следить за министром и укажет в нужный момент убийц. С невероятной доверчивостью полковник Кулябко исполнил просьбу Багрова, и Багров при входе даже не был обыскан, хотя в отношении других были приняты самые строгие меры контроля, и ни одна подозрительная личность не была в этот вечер допущена в театр.

Многие осуждали императора Николая II за его кажущееся бессердечие и отсутствие благодарности к памяти Столыпина, так как государь не остался для того, чтобы присутствовать на похоронах Столыпина, и на другой день после смерти премьер-министра покинул Киев. Однако мне передавали, что одна из великих княжон, которая присутствовала в театре во время покушения, была до такой степени потрясена происшедшим, что императрица настаивала на ее немедленном отъезде в Ливадию. Государыня же не хотела и слышать о том, чтобы Николай II оставался далее в Киеве, и он, опасаясь ее нервных припадков, послушался ее. Смерть Столыпина оказалась для России катастрофой, от которой она так никогда и не оправилась. Ему принадлежала инициатива в деле крупнейшей землеустроительной реформы, которая должна была обратить русского мужика-общинника в мелкого собственника. Эта землеустроительная реформа уже давала прекрасные результаты. Столыпин сознавал также недостаточную подготовленность России к войне и постоянно настаивал на необходимости реорганизации русского транспорта и снабжения, что могло бы предотвратить войну, которая, по мнению Столыпина, являлась прямым путем к революции.

Посещение британской делегации в феврале 1912 года Петербурга было ответным визитом английских парламентариев – русским. И на это посещение смотрели как на дальнейшее звено, которое должно было скрепить узы дружбы между Россией и Великобританией. Во главе английской делегации должен был быть спикер палаты общин Лаутер, но он был в последний момент заменен лордом Вердейлем. Лорд Бресфорд был представителем английского военного флота, лорд Чейльсмор и сэр Вольф Мюррей – армии, а архиепископ Вейкфильд представлял церковь. Были еще представители политических и финансовых групп. Делегации был дан обед и прием в нашем посольстве и завтрак в Царском Селе. Она посетила Государственный совет и Государственную думу, а также некоторые министерства, и мы в течение недели их пребывания в Петербурге жили в вихре развлечений и удовольствий.

Летом 1912 года опасность войны на Балканском полуострове приняла угрожающие размеры, которые достигли кульминационной точки к осени, когда, позабыв свои взаимные разногласия и ссоры, Сербия и Болгария подписали договор с Грецией и Черногорией, чтобы сбросить турецкое иго и освободить Албанию и Македонию.

Граф Бергтольд, бывший долгие годы австро-венгерским послом в Петербурге, был призван в Вену, чтобы заместить барона Эренталя. Во время своего пребывания в России Бергтольд завоевал полное доверие и уважение С.Д. Сазонова, что смягчало отношения между двумя империями и уменьшало опасность возникновения между ними серьезного конфликта. Россия убедила Австрию, что присоединится к ее нейтралитету, если Австрия не пойдет далее того, чтобы сосредоточить войска на сербской границе. Но положение было крайне напряженным и угрожало перейти в европейскую войну. Военная гроза особенно остро ощущалась осенью, и даже поговаривали, что великий князь Николай Николаевич, во время пребывания государя на охоте в Спале, убеждал Николая II выступить на защиту Балканских стран. Однако благодаря вмешательству С.Д. Сазонова и боязни Николая II войны частичная русская мобилизация, о которой упорно говорили, не была осуществлена, и острота момента миновала…

Мирные переговоры между Балканскими странами и Турцией начались 27 ноября. Но убийство Назима-паши и государственный переворот в Турции, который дал власть триумвирату, состоявшему из Энвер-бея, Таалат-паши и Джемаль-бея, явились причиной возобновления военных действий, которые казались уже законченными. Однако триумвирату не удалось улучшить положение Турции. Сербы захватили Ускюб, Адрианополь сдался болгарам, но в это время вмешались великие державы, угрожая послать в Дарданеллы свой флот, если Болгария не откажется от своего наступления по линии Чаталджи, создавая таким образом прямую угрозу Константинополю. Между тем возник новый конфликт. Австрия внезапно выразила намерение захватить Скутари. Тем временем король Николай Черногорский, осадивший этот город, заявил, что намерен оставить его за собой, так как осада стоила ему больших потерь. Только тогда, когда отношения между Австро-Венгрией и Россией стали настолько натянутыми, что война казалась неизбежной, черногорский король отказался от своего намерения, и 14 мая Скутари был занят международными морскими силами.

Однако политическое положение было еще крайне запутанно, и внезапное намерение Румынии захватить Силистрию – территорию, которая была уступлена болгарам после освободительной войны, вызвало новые осложнения. Тогда была созвана конференция послов в Санкт-Петербурге, на которой Германия и Австро-Венгрия защищали интересы Румынии, а Великобритания, Франция и Россия – интересы Болгарии. Тот факт, что Германия обещала Австро-Венгрии свою полную поддержку, а вместе с тем то, что на Великобританию нельзя было рассчитывать как на союзника России и Франции до конца, мешало быстрому соглашению между сторонами, и, пока его удалось добиться, возникли новые, еще более серьезные трудности.

30 мая был подписан Лондонский договор, и, если бы его условия были выполнены без дальнейшего применения оружия, народы, принимавшие участие в Балканской войне, могли бы с гордостью вспоминать о своих победах над турками. К сожалению, однако, после победы над общим врагом взаимная зависть и жадность посеяла кровавую рознь между победителями, и тогда началась Вторая