этого. Папа всегда за то, чтобы я работала, если это означает завести новых друзей или научиться быть ответственной, взрослой — типичные родительские темы, — но он ненавидит, что в этом мире есть что-то, что он не может себе позволить, к примеру, уроки балета в самых престижных школах и машина, чтобы возить меня на упомянутые уроки.

Однажды я напомнила ему, что у нас не было много денег, даже когда мама была жива. Воспитатели в детском саду не зарабатывали и близко к тому, сколько следовало бы, а папа тогда всё ещё находился довольно низко на тотемном столбе гостеприимства, но мы справлялись. Он сказал, что от этого ему лучше, но я могла сказать, что от этого ему стало ещё хуже.

Я больше никогда не поднимала вопрос о деньгах.

Папа заканчивает намазывать сливочный сыр и откусывает кусочек, размышляя. Снаружи ветер рвёт пальмы, и моя паранойя, вызванная кошмарами, заставляет меня задуматься, не является ли приближающийся шторм каким-то предзнаменованием.

— Работа на лето, — наконец говорит папа, — звучит как отличная идея, — он смотрит на часы. — У меня ещё есть немного времени, прежде чем я должен появиться в офисе. Почему бы нам не найти Софию и не посмотреть, есть ли какие-нибудь свободные вакансии?

Я выдыхаю.

— Звучит здорово.

Белая вспышка проскакивает через стол, когда первый удар молнии раскалывает небо.

* * *

Офис Софии выглядит так, будто сувенирный магазин заблевал его.

Встроенные книжные полки за её столом заставлены плакатами «Гранд Отеля Уинслоу», туристическими брошюрами и открытками — некоторые новые, некоторые очень старые. Среди них разбросано множество великолепных памятных вещей, от старинных рождественских украшений, висящих в декоративных стеклянных коробках, до кофейных кружек, чайных сервизов и полотенец для рук. Стены украшены серией картин в стиле арт-деко2 и чёрно-белыми фотографиями «Гранд Отеля».

— Эта фотография сделана примерно в то время, когда отель только открылся, — говорит София, поймав меня на том, что я рассматриваю одну из фотографий.

Это снимок внешнего фасада «Гранд Отеля», сделанный с достаточно большого расстояния, чтобы запечатлеть почти две стороны гигантского сооружения, включая знакомый декоративный балкон у гостевых комнат.

— Видишь, что здесь не так много деревьев? Многие из них ещё даже не были посажены.

Она смотрит на меня так, словно ожидает определённого ответа, но я не могу придумать, что сказать, кроме:

— Да. Безумие.

Её губы изгибаются в той же оценивающей улыбке, что и вчера, и я не могу избавиться от ощущения, что проваливаю какой-то тест.

Папа таращится на рамку на столе Софии.

— Это настоящее меню, созданного для визита Эйзенхауэра?

София поворачивается к нему, и я чувствую, что снова могу дышать.

— Так и есть, — говорит она.

— Настоящий коллекционный экспонат.

София хихикает.

— Ну, мне нравится думать, что я настоящий коллекционер.

Папа смеётся, но это не его обычный дружелюбный смех, который он раздает людям, как визитные карточки. Это смех обожания — тот, который он приберегал только для мамы. София кладёт левую руку на руку папы, и я проверяю безымянный палец.

Чистый. Нет даже линии загара от снятого кольца

— Итак, что привело тебя сегодня утром в мой офис, Оскар? — спрашивает она, устраиваясь в кресле за своим столом и обхватывая рукой без кольца дымящуюся кружку кофе.

Папа занимает одно из мест перед столом. Я удивляюсь, что София слишком фамильярно называет папу по имени, и ещё секунду смотрю на её руку, затем сажусь, впиваясь ногтями в ладони.

Несколько крупных капель дождя стучат по окнам, а вдалеке гремит гром.

— Нелл заинтересована в летней подработке здесь, в отеле, — объясняет папа. — Поэтому мы решили зайти и узнать, есть ли у вас что-нибудь в наличии.

— Что ж, дай мне посмотреть, что я смогу найти.

София надевает на нос очки в черепаховой оправе, висящие у неё на шее, и поворачивается к компьютеру.

— Есть ли у тебя какой-либо предыдущий опыт работы?

— Прошлым летом подрабатывала официанткой, — говорю я.

Я не говорю ей, что это было в закусочной на двенадцать столов, где превосходство определялось хрустящей корочкой картофеля фри, а не качеством обслуживания, а «домашний» яблочный пирог на самом деле был замороженным полуфабрикатом, купленным в магазине. Почему-то я сомневаюсь, что такой опыт поможет мне здесь.

София прищёлкивает языком по зубам.

— Я не вижу сейчас никаких свободных рабочих мест для обслуживания.

Слава Богу.

— Вообще-то… — София искоса смотрит на меня. — Как ты относишься к работе над специальным проектом?

— Что за специальный проект?

— Отель сотрудничает с местным историком по созданию музея, в котором будут представлены старые фотографии, бухгалтерские книги, документы — даже мебель, подобную той, что вы видели на экскурсии. Думаю как Стена Истории, только гораздо больше. Совершенно захватывающий опыт для наших гостей, в котором они пройдут через каждое десятилетие существования отеля, начиная с открытия в 1879 году и до сего дня.

— Как будто идёшь сквозь время, — удивляется папа.

София улыбается.

— Вот именно.

Мгновение они смотрят друг на друга, сияя.

Я прочищаю горло.

— Так что это за работа?

— Мой сын Макс убирает в нашей кладовой, раскладывает всё, что нужно историку, чтобы начать собирать проект, но это довольно большая комната, и это занимает у него больше времени, чем я полагала. Я могу предложить тебе ту же сумму денег, что и ему… пятьсот долларов по завершению проекта, — она делает глоток кофе, глядя на меня поверх ободка. — Так что ты думаешь?

Я бросаю взгляд на папу.

— Похоже, это отличный опыт… пройти через всю эту историю, — говорит он. — Честно говоря, я немного завидую.

— Я тоже, — говорит София. — Я бы сделала это в мгновение ока, если бы у меня было время.

Это было не то, чего я ожидала, но звучит довольно просто, и деньги более чем справедливые, тем более, вряд ли это займёт больше двух-трех недель, максимум, а это значит, что ещё будет достаточно времени, чтобы найти другую работу и заработать ещё больше денег, прежде чем лето закончится.

— Хорошо, — говорю я. — Я в деле.

ГЛАВА 11

ЛИЯ

Я ПРОСЫПАЮСЬ ОТ СОЛНЕЧНОГО СВЕТА, СТРУЯЩЕГОСЯ по моему лицу, и утыкаюсь носом в его тепло.

Вчерашнее платье висит в шкафу, тщательно очищенное от песка, а чулки развешаны на спинке стула для просушки. Уже не в первый раз с тех пор, как отец потерял большую часть своего состояния в результате неудачной коммерческой сделки, я благодарна за то, что мне дали уединение, лишив горничной. Некому шпионить за мной — никого, кто притворяется преданным, а