— Катька, шалава! Вылазь, тварь!

«BMW X6, - как-то отстраненно подумал Эльдар. — Хаманновский тюнинг. Только месяц назад расплатился».

Он ощутил невольную брезгливость. Машина ему очень нравилась, и теперь, когда какая-то расплескавшаяся синева колотила по ней грязными лапами, Эльдар почувствовал растущий гнев. Катя медленно сползала с кресла куда-то вниз, словно хотела спрятаться.

— Вылазь, давай! Весь вечер звоню, а ты бл*дуешь там! Не пойми с кем! Вылазь!

Он стукнул по капоту еще раз, но в сторону пассажирской двери не двинулся. Видимо, в их отношениях было заведено так, что, несмотря на все привороты, Катя послушно шла к нему сама — либо парень все-таки не пропил ум настолько, чтобы не бояться водителя.

— Выходи, — равнодушно процедил Эльдар. — Видишь, человек надрывается.

Отчасти это было его маленькой, но приятной местью за разбитый нос — но все-таки больше всего Эльдару хотелось посмотреть, как книга, дергавшая Катю за ниточки, будет реагировать на прямую агрессию со стороны привороженного.

— Вылазь, бл*дища!

В нескольких окнах вспыхнул свет. Любопытные соседи прильнули к окнам. Эльдар подумал, что на таком краю географии, как этот, подобные номера давным-давно включены в квартплату. Катя потянулась было к ручке двери, но потом обернулась и с мольбой посмотрела на Эльдара. В ее глазах стояли слезы.

— Пожалуйста… — едва слышно прошептала она.

Эльдар вздохнул.

— Иди, прикрою.

Катя послушно выскользнула в ночь и приблизилась к буйному Кириллу, который, не тратя времени даром, влепил ей такую оплеуху, что Катя свалилась на капот и сползла вниз. «Хаманновский тюнинг», — устало подумал Эльдар и отправился заступаться.

— Эй, родной, — окликнул он Кирилла тем самым тоном из своей прежней жизни в Турьевске, который и не таких людей заставлял вытягиваться во фрунт и трястись от страха. — Ты ничего не попутал, нет?

Как и следовало ожидать, домашний боксер предпочитал отрабатывать навыки ближнего боя только на женщинах. Увидев Эльдара прямо перед собой и правильно оценив выражение его лица, он совершенно благоразумно задал стрекача — вот только далеко убежать ему не удалось.

Сидевшая на дороге Катя заливалась слезами — и Эльдар увидел, что ее правая рука выброшена вперед и пальцы сведены в идеальном по технике исполнения жесте Хаармин, несущем быструю и мучительную смерть. Эльдар бросился к девушке и стиснул в кулаке ее скрюченные ледяные пальцы — какой бы сволочью ни был Кирилл, но выжигания внутренностей он точно не заслужил. Однако было поздно — бегущий человек издал душераздирающий крик и рухнул на землю.

Во дворе воцарилась тяжелая глухая тишина. Эльдар держал ревущую Катю, чувствовал, как ладонь медленно наливается огнем — останавливать чужие боевые заклинания, тем более, такой силы, как Хаармин, это вам не шутки — и думал о том, что девчонку надо прятать, да подальше и понадежнее, и не только от человеческой полиции, но и от собратьев-магов. Катя захлебывалась в рыданиях, уткнувшись лбом в его плечо. Эльдар осторожно поставил ее на ноги и произнес:

— Кать, уезжать надо.

Темный силуэт лежащего Кирилла был настолько неподвижен, настолько лишен любого признака жизни, что Эльдар впервые за сегодняшний вечер ощутил дуновение настоящей тревоги — понимания того, что случилось нечто необратимое.

— Больно, — прошептала Катя.

Она осторожно прикоснулась к лицу, опустила руку, снова подняла к щеке и медленно провела по ней кончиками пальцев, словно сомневалась, ее ли это щека. Этот простенький жест почему-то заставил Эльдара поежиться от неприятного предчувствия. Он аккуратно, однако очень быстро усадил ее в машину, застегнул ремень безопасности и сказал:

— Все будет хорошо, Кать. Я все исправлю.

К сожалению, он и сам в это не верил.

Эта ночь оказалась одной из самых длинных, мучительных и тяжелых в жизни Эльдара.

Превращение Кати развивалось настолько стремительно, что он стал бояться, что не успеет довезти ее до своей квартиры. В дороге девушка окончательно лишилась разума, стала метаться и бредить, а на кончиках ее пальцев засветились голубые огоньки. Порой Катя поднимала руки к голове, и тогда выражение ее лица, озаренного мертвенным белым светом, текущим из ладоней, становилось мрачным и невероятно зловещим.

В растрепанных темных волосах вспыхивали и гасли бело-голубые молнии, а сами волосы медленно шевелились, словно голову девушки венчала корона из мелких ядовитых змей. Эльдар, кажется, даже слышал их шипение. Машина летела сквозь ночь и снег, и он наконец-то начал понимать, кем именно книга делает свою владелицу, но не мог не гнать от себя мысли о том, что Катя неотвратимо становится эндорой — а это было плохо. Очень плохо. Он никогда не сталкивался с эндорами, только читал о них и сейчас сомневался, что сможет справиться с тем, во что превращалась Катя.

Дома он уложил Катю на кровать, отточенными быстрыми движениями соткал золотистую энергетическую сеть и набросил на лежащую девушку, надеясь, что сеть достаточно крепка, чтобы удержать растущую мощь и не дать Кате покалечиться. Сейчас девушка словно светилась изнутри — холодное сияние заливало квартиру, и Эльдар видел смутные очертания внутренних органов и раскинутое дерево вен и сосудов в распростертом теле.

Эндора… Это не плохо, это просто хуже некуда. Если превращение завершится, и Катя сумеет остаться в живых, то получит самую страшную и редкую магическую способность из существующих — повелевать мертвыми. Некромантов ненавидели и боялись; брат Лизы был некромантом, и большой совет магов единогласно постановил казнить его, как только дар стал проявляться. Раньше Эльдар первым согласился бы с таким решением — но теперь он был живым мертвецом, а эндора была Катей.

И это являлось очень серьезной проблемой.

На некоторое время наступило затишье. Сияние угасло, а Катя задышала глубже и ровнее. Эльдар взял телефон и выбрал номер Гамряна. Половина третьего ночи, старый друг наверняка пошлет его открытым текстом в самые дальние дали.

— Помнишь девочку с книжкой? — прямо спросил он, не давая Гамряну возможности высказаться по поводу ночных звонков. — Геворг, она эндора. Полчаса назад она убила человека. Хаармин, причем идеально сделанный. Как будто всю жизнь воюет.

Гамрян ошарашено промолчал, потом вымолвил:

— Твою же мать…

— Что делать? — спросил Эльдар. Растерянность Гамряна, о котором Эльдар всегда думал, что он способен лишить любую, даже самую заковыристую проблему, внушила ему оторопь. — Она у меня дома, я закрыл ее сетью.

— Уходи, — отчеканил Гамрян с такой пугающей уверенностью, что Эльдару в очередной раз за вечер стало не по себе. — Эльдар, уходи оттуда. Как можно скорее.

— Но…

— Беги! — рявкнул Гамрян. — Она тебя порвет, придурок! Бе…