— Не знаю. Тело как будто чужое, — она осмотрелась, и краем глаза Эльдар заметил, что Катя по-настоящему встревожена. Да уж, элитная студия сейчас напоминала поле боя. — А что тут случилось?

— Ничего особенного, — отмахнулся Эльдар. — Ты приложила меня об стену. Я выпустил на волю меречь и немного попортил тебе прическу. Обычные разборки любящих людей.

Катя коротко ахнула и зажала рот ладонями. Эльдар обернулся и наконец-то собрался с силами, чтобы посмотреть ей в лицо.

Гамрян примчался рано утром, еще даже не развиднелось. Должно быть, когда разговор оборвался, он прыгнул в машину и понесся в Велецк с такой безрассудной скоростью, что любого Феттеля задушила бы жаба. Эльдар смотрел на него и думал, что Гамрян ехал прибирать труп. Однако увидев Эльдара живым и относительно здоровым, турьевский маг вздохнул с облегчением.

Катя сидела на кухне и не высовывалась, хотя Эльдар загривком чувствовал ее испуг и любопытство.

— Ты ее убил? — коротко осведомился Гамрян. Видимо, иного исхода он не ожидал: кто-то должен был умереть — особенно если это эндора, вся суть которой нечестиво попирает законы природы. Услышав его, Катя испуганно ахнула, и Эльдар ответил:

— Нет, Геворг. Решили дело миром.

— Миром? — изумленно переспросил Гамрян. Вот теперь-то он действительно был удивлен. Заглянув на кухню, Гамрян смерил трясущуюся от страха Катю цепким изучающим взглядом и сказал: — Какой мир, если она уже убивает? Какой мир, Эльдар? Ты понимаешь, что это трибунал?!

Катя встала и посмотрела на Гамряна с таким искренним ужасом, что Эльдар вздрогнул.

— Я никого не убивала, — уверенно промолвила она, но в ее уверенности трепетали легкие нотки сомнения в своей правоте. Тьма, пролегавшая широкой полосой между входом в клуб и разгромленной квартирой Эльдара, могла заключать в себе все, что угодно.

— Да? А Эльдар мне совсем другое говорил, — припечатал Гамрян. — И я верю ему, а не тебе. Паренек-то твой убит. Ты и убила.

Катя содрогнулась всем телом, словно Гамрян со всей силы нанес ей удар. На какое-то мгновение Эльдар и сам ощутил весь беспросветный ужас, охвативший девушку — Катя осела на пол и зашлась в рыданиях.

— Она не помнит, — негромко сказал Эльдар, словно пытался что-то объяснить Гамряну или себе. Сунув руки в карманы каких-то совершенно простецких спортивных штанов, Гамрян заходил по квартире взад-вперед. Наверно, в самом деле, в чем был — в том и побежал. — Превращение закончилось совсем недавно. В тот момент она себя не осознавала и ничего не помнит.

— Это она тебе сказала? — Гамрян яростно ткнул пальцем в сторону плачущей Кати, и в его голосе было ни сочувствия, ни понимания. Ни капли. Катя была для него отвратительным выродком, чудовищем, которого требовалось уничтожить — во имя общего блага, разумеется. — И ты ей что, веришь? А рожу тебе кто располосовал? А квартиру кто разнес?

— Ну так залезь ей в мозги! — заорал Эльдар. Он имел все основания считать себя человеком, способным твердо стоять на ногах практически в любой ситуации, но теперь нервы начали сдавать. — Проверь, что она помнит, а что нет!

— Да опомнись ты! — Гамрян схватил Эльдара за воротник и несколько раз встряхнул, словно пытался хоть как-то привести в чувство. — Эльдар, она эндора! И она уже тобой крутит, как хочет.

Эльдар отступил, и Гамрян был вынужден его выпустить. Катя уже не ревела в голос: сидя на полу, она дрожала, глядя в одну точку, и по ее щекам катились слезы. Нормальная реакция, отстраненно подумал Эльдар и твердо произнес:

— Геворг, если ты хочешь трибунала, то я не позволю.

И в этот момент ему было абсолютно все равно, крутит им эндора или нет. Гамрян опешил — такого он явно не ожидал, и Эльдар, воспользовавшись его замешательством, продолжал:

— Она жертва обстоятельств. Она не родилась эндорой, такой ее сделал сильнейший артефакт, которому она не могла противостоять. Не имела такой возможности в принципе. Да посмотри ты на нее, она просто несчастная девчонка, которую изувечил наш с тобой мир. И теперь он же собирается ее казнить. Просто потому что.

Эльдар хотел говорить дальше — он подобрал очень правильные слова, способные убедить Гамряна в том, что Катя никому не несет угрозы, но в это время в дверь зазвонили. Гамрян потянул носом воздух и очень неприятно усмехнулся.

— Посмотри, — сказал он, и панель видеозвонка включилась, повинуясь его легкому щелчку.

На экране был Кирилл. Пошатываясь, он давил на пуговку звонка, словно его старание могло ускорить открытие двери, и выглядел самым обычным человеком. На площадке стоял не мертвец, а молодой угрюмый мужик с похмелья, только и всего — однако Эльдар ощущал, как от Кирилла катится мрачная давящая волна. Такое легкое дуновение ветра появляется перед грозой и не предвещает ничего хорошего.

— Ну вот видите, — торжествующе произнесла Катя. Шмыгнув носом, она смахнула слезы со щек и уверенно поднялась на ноги. — Он жив. Я никого не убивала.

— Он не жив, — глухо откликнулся Эльдар и не узнал своего голоса, настолько искаженного омерзением, что ему самому стало жутко. Весело и жутко — это было почти забытое ощущение, принесенное Эльдаром из психиатрического заведения закрытого типа. Это истерическое зудящее веселье начиналось перед припадком, а потом прибегали санитары, чтобы скрутить бьющегося на полу Эльдара в бараний рог.

Гамрян был прав. Абсолютно прав, и сейчас Эльдар понимал его правоту с такой ясностью, словно она была широким и светлым лучом, озарившим все закоулки его души. Кирилл был не первым мертвецом, которого едва вылупившаяся эндора призвала из тьмы. Первым был официант из «Седьмого неба» — куражась, бисы оторвали ему голову, но это не помешало парню откликнуться на зов владычицы.

А ведь тогда она только взяла книгу. А теперь книга почти три месяца провела с ней рядом, вплотную, исподволь и незаметно перековывая душу, превращая добрую славную девушку Катю в отвратительное нечто, противное законам природы…

Гамрян был прав. То, что способно поднимать мертвых и использовать их по своей воле, не должно жить.

Эльдар закрыл глаза.

— Геворг, забери ее, — негромко попросил он. Гамрян торжествующе кивнул, а Катя издала жалобный стон и потянулась было к нему.

— Так будет лучше, — сказал Эльдар: твердо и отчетливо, словно пытался одним ударом разрубить все нити, протянувшиеся между ним и Катей. — Я придержу мертвеца. Забирай.

«Picasso» открывался в два часа дня — к этому времени Эльдар успел вздремнуть, провалившись в темный глухой сон без сновидений, выпить одну за другой три чашки крепчайшего кофе, принять душ и убедиться, что привел себя и мысли в относительный порядок. Приехав в клуб, быстро проверив рабочую почту и раздав менеджерам все необходимые распоряжения, Эльдар отправился в бар. Бармен Коля, молодой, едва со школьной скамьи, но очень толковый, оценил выражение лица работодателя и не стал озадачиваться изысками, поставив перед Эльдаром бокал коньяка — из специального шкафчика для особых гостей.