Прямо за крупье, в обязанности которого входит сгребать и распределять денежные ставки, стояла коротенькая черноволосая толстушка в ярком фиолетовое платье и голубой шляпе, удивительно неподходящей к ее тяжелому красному лицу. Время от времени она клала на зеленое сукно пятифранковую монету, но особенного внимания игре Не уделяла. Ее глазки беспокойно блуждали туда-сюда, словно кого-то выискивая.

За нею, составляя ей резкий контраст, торчал Долговязый и худой мужчина. Будучи англичанкой, Сильвия отметила про себя нелепость и неуместность его одеяния, которое составляли серый шерстяной костюм и обтрепанная панама. Держа в руке книжечку, все время по ходу игры, он делал в ней пометки. В отличие от своей жены долговязый не проявлял никакого интереса к окружающей публике. Как заметила Сильвия, он постоянно шевелил губами и хмурил брови, словно проделывая в уме какие-то сложные вычисления

Супруги отличались от всех, кто находился в зале; словом, было заметно, что они не французы.

— Их фамилия Вахнер, — прошептала Анна. — Муж играет по системе. Системный маньяк — так я называю ему подобных. Поэтому он и фиксирует ход игры в записной книжке. Подобного сорта игрокам не стоит покидать Монте-Карло. Только там, то есть за рулеткой, они имеют хоть какой-то шанс выиграть. Я бы скорее ожидала увидеть их в Клубе, чем здесь, за детскими играми!

Продолжая говорить, Анна слегка наклонила голову, и женщина, на которую смотрели подруги, широко улыбнулась, показывая крепкие белые зубы. Ее взгляд, скользнув с Анны на ее спутницу, приобрел заинтересованное, вопросительное выражение.

Мадам Вахнер, несмотря на свою неуклюжесть и вульгарный наряд, любила красивые вещи, в особенности драгоценности. Сейчас она спрашивала себя, настоящий или фальшивый жемчуг надет на хорошенькой молодой англичанке, которая стоит напротив.

Подруги пробыли в Казино недолго, Сильвия подвезла Анну в «Пансион Мальфе», а затем пешком вернулась в «Виллу дю Лак».

Прежде чем задернуть занавески на окне спальни, Сильвия несколько минут наслаждалась теплой лунной ночью.

В темных водах озера плыли суденышки; там искали — а может быть, и находили? — свое счастье влюбленные пары.

По контуру Казино светились разноцветные лампочки; сцена была полна волшебного, таинственного очарования. Более чем когда-либо она напомнила Сильвии замечательное творение живописца, миссис Бейли представляла себя героиней романтической оперы, а героем был граф де Вирье, с его горящими глазами и меланхолическим выражением лица.

Сильвию беспокоило, почему Анна Вольски отзывалась о нем как-то странно — была ли то неприязнь или просто пренебрежение?

Лежа в постели, Сильвия долго слышала топот, это покидали Казино и спешили на вокзал толпы игроков. Шум ей не мешал. Все здесь представлялось необычным и восхитительным. Она заснула и видела приятные сны.

На следующее утро Сильвия Бейли не сразу вспомнила, где находится!

Через занавески, которые она накануне скрепила булавкой, проникал яркий солнечный луч. С растерянностью и изумлением Сильвия оглядела просторную комнату, так не похожую на ее тесную спаленку в «Отеле де л'Орлож».

А затем она вдруг вспомнила! Ну да, она в Лаквилле, а эта чудесная, роскошная комната некогда принадлежала фрейлине и подруге самой императрицы Евгении, факт, придававший отелю еще больше романтического очарования.

Дорожные часы сказали ей, что еще нет и шести, но Сильвия вскочила с кровати и, раздернув занавески, стала рассматривать озеро.

Опустевшее водное пространство обрело под утренними лучами новую красоту; белое Казино с минаретами, которые отражались в озере, казалось дворцом фей. Глубокой тишины не нарушало ничто, кроме мелодичного пения птиц на берегу.

Но вскоре чары рассеялись. Когда на старой приходской церкви, в самом сердце Лаквилля, колокол пробил шесть, как бы по волшебству, повсюду, и внутри дома и снаружи, закипела жизнь. Из привратницкой вышла женщина и медленно распахнула позолоченные железные ворота «Виллы дю Лак».

Сильвия услышала шум воды в ванной и даже позвякивание душа. Мсье Польперро в своем хозяйстве придерживался, разумеется, самых высоких стандартов чистоты!

Сильвии было хорошо, она ощущала свежесть. Вялость, вызванная парижской жарой, покинула ее. А почему бы тоже не встать и не выйти на воздух?

Когда она почти уже оделась, снаружи раздался странный шум, и она снова выглянула в окно.

По камням двора, перед подковообразной лестницей, ведущей к двери холла, кто-то водил лошадь. Еще не было и половины седьмого. Кто это так рано утром собрался на прогулку?

Скоро она получила ответ на свой мысленный вопрос. Из дома вышел граф де Вирье, одетый в рейтузы и черную фуфайку. За ним по пятам следовал мсье Польперро, с утра пораньше нарядившийся в белый поварской колпак и передник.

Слыша его бесконечные «господин граф то» и «господин граф се», Сильвия потихоньку усмехнулась. Хозяин отеля «Дю Лак» очень гордился своими аристократическими гостями.

Граф де Вирье также улыбался и что-то говорил; таким оживленным Сильвия его еще не видела. Его довольно странный костюм для верховой езды был ему очень к лицу. На прощанье, махнув рукой мсье Польперро, граф вскочил в седло и выехал за ворота, а затем круто свернул налево.

Сильвия подумала, что он, наверное, отправился в Монморансийский лес, который, если верить путеводителю, считался одной из главных достопримечательностей Лаквилля.

Тут в дверь постучали, и Сильвия, произнеся «Войдите!», с удивлением узрела на пороге самого мсье Польперро.

— Я пришел осведомиться, хорошо ли мадам спалось, а также узнать, не пожелает ли мадам позавтракать по-английски. Если вам угодно, мы сервируем вам английский завтрак в столовой или здесь, наверху.

— Лучше я спущусь вниз, — улыбнулась Сильвия, — но мне пока не хочется завтракать. Я сяду за стол в полдевятого-девять.

Она распаковала чемоданы, разложила вещи, и тут ей пришло в голову, что неплохо бы побыть в Лаквилле подольше. Новые впечатления увлекали, и, чувствуя себя без Анны Вольски слегка растерянной, она все же не могла не радоваться вновь обретенной самостоятельности.

Она села и написала несколько писем… В основном не обязательных, а таких, которые пишутся под настроение. Но было среди них и деловое — адресованное ее опекуну Биллу Честеру. Она сообщала, что сменила адрес и отказалась от поездки в Швейцарию.

Приятели, с которыми Сильвия собиралась встретиться в Швейцарии, дружили и с Биллом Честером, и теперь можно было ожидать, что он тоже откажется от путешествия за границу.

И все время, пока Сильвия писала, ее не покидало смутное предчувствие перемен, надежда на чудесные приключения, которые принесет ей будущее…

Спустившись, наконец, в столовую и увидев на пороге Поля де Вирье, Сильвия внезапно со странным смущением поняла, что именно этой случайной встречи с ним она и ожидала.