Прямо в пыль.

Эрни спешно слез с чердака и стремглав кинулся в ванную второго этажа, держа палец во рту. Он искал аптечку, но тут в дверь четырежды постучали.

– С тобой всё хорошо?

Это была мама.

– Конечно, мам. Я просто, понимаешь, вышел в туалет.

– Эрни, в коридоре кровь. Что происходит? Открой дверь!

Бам! Бам! Бам! Бам! Испугавшись, что стук разбудит отца, Эрни открыл дверь, и мама зашла внутрь.

– Боже мой, что случилось?

– Ничего. Ничего серьёзного. Просто порезался о бумагу.

Она взглянула на ранку.

– Да, похоже, это и впрямь бумага.

По пальцу спускалась алая дорожка.

– Нужно обработать перекисью.

– Нет! – возразила мама. – Перекись только затянет процесс заживления.

Она взяла в ладони пострадавший палец Эрни и поднесла его к губам.

– Будем лечиться древним трансильванским способом, как завещал дедушка Люпер, – сказала она и начала высасывать лишнюю кровь.

Эрни подташнивало. Не нужно быть гением, чтобы сопоставить все факты. Его мама всегда любила мясо с кровью. Но она точно не была нежитью. Просто не могла быть. Для начала, она обожала пиццу с чесноком. И спала вовсе не в гробу, а на своей половине огромной кровати. Может, она и была той ещё проблемой, но вампиром – точно нет.

Мама отпустила палец Эрни.

– А теперь иди в кровать.

Но когда она наклонилась, чтобы поцеловать Эрни на ночь, тот отшатнулся.

– Я высосссу всю твою кровь, – сказала она голосом Дракулы из старого фильма. – Ты подумал, что я вампир?

– Н-нет, – ответил Эрни с нервным смешком. «Ты – нет, – подумал он, – но что насчёт отца?»

Мама поцеловала его в макушку.

– Тебе завтра в школу. Обернись летучей мышкой и лети в кровать.

Эрни сделал так, как было сказано, и отправился прямиком в свою комнату. Но сон никак не хотел приходить. Палец до сих пор пульсировал. Кровь подавала ему сигнал, хоть Эрни и не знал об этом.

На чердаке что-то происходило. Он это чувствовал. Стоило ли идти посмотреть? Чтобы добавить красок в интересную книгу – безусловно, да! Но Эрни не читал эту историю, а жил в ней. Так что принял мудрое решение оставаться в кровати.

Но мы с тобой поднимемся наверх и проверим всё вместо него.

Серая пыль внутри жуткого сундука напитывалась кровью Эрни и застывала, превращаясь в кости. В считаные минуты сформировался целый скелет. Сверху на него нарастали мышцы, пронизанные сетью артерий и вен, тянувшихся от пульсирующего в груди сердца. Тук-тут. Тук-тук. Что-то живое, похожее на червя, заползло в черепную коробку и, увеличиваясь, превратилось в мозг. Тело обволокла жидкая, похожая на воск кожа. В пустых глазницах проросли глаза. Те же пылающие глаза, что на картине.

Теперь в сундуке, хватая ртом воздух, лежало живое, дышащее существо. Оно не знало, где и в каком веке возродилось. Всё, что оно понимало – чувство голода. Неутолимую жажду. Ему нужна была пища, чтобы выжить.

Ему нужна была человеческая кровь.

Стук на чердаке вырвал Эрни из дремоты. Он рывком сел, нащупывая пульс, и с облегчением отметил, что пока жив. И снова лучшим решением было оставаться в кровати.

Ууууууууууу!

Эрни услышал печальный вой, похожий на волчий. Наверное, это выла Пуговка, соседская собака.

Ауууууу-ууууууу!

Он соскочил с кровати, подбежал к окну и осмотрел соседский двор. Пуговки на улице не было. Эрни нашёл её в окне напротив своей спальни. Лаяла и выла не она. Пуговка дрожала, глядя на крышу дома Эрни. Он прижался щекой к стеклу. Что там такое? Он открыл окно и высунул голову наружу. На шею опустились мокрые снежинки. Может, Пуговку напугал первый в этом году снег? Нет, было что-то ещё. Он повернул голову и посмотрел наверх. Зрелище, которое ему открылось, не помещалось в рамки здравого смысла.

Из чердачного вентиляционного окошка выполз человек и начал карабкаться по крыше вниз головой. Его пальцы, похожие на когти, цеплялись за зелёную черепицу, а чёрный плащ развевался, словно крылья огромной летучей мыши.

Эрни втянул голову внутрь и захлопнул окно, словно это могло ему чем-то помочь. Такое не забывается, и Эрни предполагал, что увиденная картина до конца жизни будет являться к нему в кошмарах. Первой его мыслью было предупредить семью. Он поспешил к своей двери, распахнул её и увидел в коридоре фигуру. Это был отец.

– Почему не спишь? – спросил отец Эрни.

Эрни снова проверил свой пульс. Есть, значит, он ещё жив.

– Я кое-что увидел!

– Успокойся.

– Нет! Ты не понимаешь. Я видел, как человек карабкался вниз по крыше дома. У него были руки как у ящерицы и крылья летучей мыши.

– Тебе это приснилось.

– Это не сон!

– Конечно же сон. Всего лишь кошмар, милый, – вмешалась мама Эрни, выходя из комнаты. Она встала между ними, обняла Эрни за плечи и проводила его обратно в кровать, оставив мужа стоять в коридоре.

Пару минут спустя, закутавшись в одеяло, Эрни решил, что мама права. (Обычно так и бывает, но не говори это своей маме.) Наверняка ему это приснилось. Ведь в реальности такого не бывает? Эрни закрыл глаза, снова пытаясь уснуть. На городской площади зазвонили церковные колокола, и когда первые настоящие снежинки начали пролетать мимо окна Эрни, тот уже погрузился в состояние между сном и явью, размышляя о Дне мировых культур. О Румынии. О Трансильвании. О первой снежной ночи в этом году. И о том существе – вампире, – которое спускалось по крыше его дома, карабкалось, как летучая мышь по стене пещеры. И хотя ощущение предстоящего ужаса уже растворилось в ночи, Эрни чувствовал, что его жизнь никогда не будет прежней…

НА ГОРОДСКУЮ ПЛОЩАДЬ ОПУСТИЛАСЬ ВУАЛЬ ТЕМНОТЫ. Маленькие снежинки превратились в снежные хлопья, и мостовые укрыл белый ковёр, не тронутый следами ни людей, ни кого-то ещё. Было уже поздно. Готический перезвон колоколов, доносившийся из церкви на дальнем конце улицы, возвещал полночь. Смена Челси Браунинг подошла к концу. Она пожелала доброй ночи своему управляющему и покинула круглосуточный магазинчик, улыбнувшись падающему снегу. Совсем недавно она ждала бы первый снежный день с нетерпением. Но Челси уже не была школьницей, и теперь снег предвещал ей только насморк да опасность на дорогах.