Занялся прикидкой маршрута, вспоминая направление движения, сверяя предполагаемое местонахождение под землёй с поверхностью. Сосредоточился. Полупрозрачная схема перед глазами изменила масштаб, показывая весь пройденный маршрут. На неё наложилась информация с поверхности, та, которую помню начиная со здания Пасечника.

По мере продвижения схема обрастает деталями, автоматически дополняется, навсегда оставаясь в памяти. Попробовал убрать изображение, сменить детализацию, разделить по уровням и глубинам – всё получилось. Вернул к первоначальному без проблем и обернулся, вопросительно глянув на Оли, та улыбнулась краешками губ и кивнула – мол, всё так и должно быть. Отметил отсутствие маркеров преследующих мехвариоров, подумал над этим и тут же получил данные об ограниченном радиусе нейросканирования. Причём, сразу пакетом в мозг. На виртуальной карте область очертило пунктиром и затемнило.

Вопросы к Оливии накапливаются. Не покидают мысли о преследователях, где они сейчас, преследуют или потеряли нас? Почему обнаружили? Не отдавая отчёта действиям глянул на сосредоточенную Оли, нехорошие мысли вновь полезли в голову. Неужели дело в ней? Вышел из задумчивости от того, что вышли к очередной развязке, оказавшейся тупиком. Друзья беспокойно вертят головами, шарят по сторонам лучами тактических фонарей.

Беспокойство передалось и мне, только в отличие от них, повода нервничать пока не вижу.

– Причина ступора? – нарушил молчаливое обыскивание.

– Там дальше бетонные коробки, под землёй, сомнительной надежности, – Пас указал лучом фонаря направление. – Можно, конечно, попытаться пролезть, но что-то я сомневаюсь в успехе. Грунтовые воды здесь поднимаются слишком высоко, родников много, так что, если учесть, сколько вода точила железобетон, то так себе зайтека получается. Шор, как считаешь? – закончил вопросом, пристально глядя на меня.

Я прислушался, различил отчётливые звуки падения капель, еле уловимое журчание воды из глубин трасс, подготовленных для прокладки труб. Только сейчас обратил внимание на сырость, запахи плесени, затхлости, что заставили невольно поморщиться. Старик всегда говорил: «Сырость – враг костей». Верю.

– Придётся выйти на поверхность, – подвожу итоги осмотра.

– Интересно, как? Дверей с табличкой «выход тут» я не вижу, – усомнился друг.

– Вот ты, Пас, всю жизнь прожил в подвалах, как и я, а такую простую истину не усвоил, – иронично покачал головой. – Это что? Правильно – будущая развязка, крупный подземный комплекс. Следовательно, тут сходятся вспомогательные коммуникации. Инженеры не дураки, позаботиться об обслуживании сложного технического узла были обязаны, в первую очередь о постоянном доступе. Причём, с поверхности тоже.

Друг хмыкнул, сконцентрировался, отыскивая приметы дверей на стенах обширного пространства, заваленного остатками строительного и техногенного мусора. Обнаружили старые, тронутые тленом инструменты, что сказало о спешном завершении работы или, попросту, о бегстве строителей. Искомое отыскала Оли, указав на потолок.

– Нам наверх? Не это ищем? – выразительно съехидничала Шиза ходячая, обращаясь к озабоченному Пасечнику.

– Шорох, глянь, – перевёл друг стрелки.

Осмотрел серьёзную колёсную задвижку, отметив для себя основательность запора и конструкции под потолком в целом. Это вход в ствол шахты на поверхность. Диаметр позволяет доставлять крупногабаритные грузы, узлы и агрегаты к месту работ без особого напряжения.

– Да, то что нужно, – подвёл итог. – Теперь сооружаем гору из мусора, – добавил оценив высоту свода подземелья. – Допрыгнуть не получится.

Приступили к строительству. Удачно получилось, материалов вокруг хватило для возведения нормального кургана. Дно лифтовой кабины мощного подъёмника, открывшееся взорам сразу, как справились с запором, порадовало малым люком. Влезли – опять повезло. Оборудовано средство механическим приводом. Крути себе рукоятку и потихоньку поднимайся. Похвалил мысленно конструкторов за прозорливость. Иначе бац, отключат питание и сиди, а тут уже предусмотрен выход из неприятной ситуации.

Подъём происходит медленно. Пас занял место у кривой рукоятки, с чем никто не спорил – пусть худеет. К скрипучему звуку вращения прибавились щелчки трещётки стопора.

– Глубоко тут, – Оливия сделала оценку.

Мы не ответили, каждый думая о своём, но взбаламошную такой расклад явно не устраивает, что выразилось в покусывании губ. Нервничает, интересно с чего вдруг?

– Ты можешь чуть подробнее рассказать о укладе жизни на Земле? – прервала зеленоглазая молчание, пристально посмотрев на прищурившегося меня, луч фонаря её шлема ослепил. – Хоть в общих чертах, что и как началось? Как развивались события, почему нет организованного сопротивления? Всё что помнишь из историй, расскажи, я в курсе о сроке давности событий.

– Фонарь поправь, – строго подметил, отводя глаза. – Слепит.

– Не увиливай, – нахмурилась.

– Баш на баш, – среагировал на напор. – Ты поясняешь, откуда прибыла. Заметь, что я отдаю себе отчёт и делаю скидку на твою потерю памяти. Или ты рассчитывала утаить факт частичной амнезии после подсадки мне симбионта? – глянул искоса.

Действую я наобум, конечно, способность к ментальной связи зарождалась, но не достигла приемлемого уровня, так что рассчитываю на удачу с блефом. Пасечник, тем временем, округлил глаза и вытаращился на нас, забыв крутить привод. О секрете он не знал, а новое слово подействовало катализатором.

– Кто первый? – кивнула согласившись, и на редкость спокойно поинтересовалась: – Я начну, или всё же ты?

– Могу я, – влез в диспут Пасечник, не переставая пялиться с изумлением.

– Шор, дополнишь, если он что-то забудет, – Оливка распределила очерёдность. – Никто не против? Что за… – отвлеклась на застывшего. – Пас? Рукоятка тугая, иль силёнки потерял? Крути давай.

Друг встрепенулся, завращал ручку с удвоенной энергией, косясь на сердитую фурию. Вновь ствол шахты наполнился эхом звуков трещётки и скрежетом ржавого металла.

– Так вот, – занятый делом друг начал повествование. – До нас дошли крохи о произошедшем из рассказов старших. Тех, кто более точно знал, не осталось. Старость и тотальное истребление тому виной. Ведь как по логике, так у молодых больше шансов получалось выжить, при банальном бегстве, хотя бы.

– По существу можно? – нетерпеливо перебила Шиза.

– Можно. Просто хотел пояснить, почему нашему поколению известно мало, – обидчиво насупился Пас. – Началось всё толи с появления сущности, посланной с целью корректировки жизненного поведения, толи с вторжения карателей из другой галактики. Наказание это, одним словом, – Пас вздохнул, поудобнее прикладываясь к ручке. – К этой мысли все приходили. Ошибок много человечество сделало, а что послужило последней каплей к радикальным мерам? Да всё что угодно.

– Да, почти верно, – я подключился. – Выразилось вторжение в разграничении сухопутной части Земли по границам океанов, морей и рек. Далее по государствам, потом регионам, районам и областям. Пересекать линии никто не мог, – тут и я вздохнул, вспомнив драматические рассказы Старика. – Остро встала проблема продовольствия, где-то образовался переизбыток, а где-то дефицит. Много смертей случилось, особенно в индустриальных центрах. Наши придумали как перехитрить машины, что висят на орбитах. Один человек мог перейти границы, но без поклажи. Пустым. Вот и стали перекидывать продукты из района в район горстями, в карманах и тому подобными способами. Какое-то время это работало, но продлилось, правда, недолго. С орбитальных сателлитов ударили, потом случилась высадка механических убийц, или наполовину механических. Связь пропала. Что в других местах, у соседей творилось и предполагать никто не решался, в своём регионе и то полная изоляция наступила…