— Ну а что, у меня кругом долги Бес, ты меня тоже пойми. Что бы ты делал на моём месте?

— Ну ты и сука. Это же родная сестра твоя. Ты что же её специально в город позвал?

— Да я бы и рад не звать, но сам знаешь, сколько бабла я должен. Где ещё вот так на ровном месте возьмёшь. А за целку платят.

Долбануть, бы его о приборку. Вот тварь. И где таких делают. Я держался из последних сил. Хотел доиграть кинушку до конца.

Она там и она слышит. Пусть знает.

— Так ты оставляешь её за долг?

— Если так можно?

Я потянулся, открыл бардачок, достал блокнот и ручку. Открыл на пустой странице и сунул Русому.

— Пиши расписку.

Он даже не засомневался, не остановился, не задумался. Просто взял ручку и быстро без подсказок написал. Сосредоточенно с энтузиазмом. Видно не в первый раз.

Я взял блокнот, перечитал.

Весь мой опыт, все люди и чувства какие я видел раньше, не могут сравниться с этим человеком, который просто сел и написал, что отдаёт свою младшую сестру в счёт погашения долга. Я видел разных людей жестоких, хитрых, циничных, спокойно убивающих, но никогда не видел вот такого человека.

Хлопнул, закрывая блокнот.

— Ну что ж, вот и договорились.

Протянул руку, дружески похлопал Русого по плечу и улыбнулся. Он улыбнулся в ответ. И тогда я просто взял его за шею, сдавил и резким движением стукнул башкой о панель.

— Бес, какого хрена, за что?!

Кровь показалась из носа и он схватился за него обеими руками.

— За торговлю родственниками.

— Нахрена ты сделал это?! Как я теперь пойду?

— Твоя сестра, урод, сейчас в моём багажнике и она слышала, как ты сука её продавал.

— Блять! Бес! Почему ты не сказал! — он рыпнулся на меня, пытаясь схватить блокнот, но я наставил ствол.

— Дёрнешься, мозги пойдёшь собирать.

— Ты меня обманул, сука! Малая! Малая! Это неправда, не слушай его малая! У меня будут бабки, я за тобой приду!

Кроткий размах, я стукнул его по челюсти.

— Пошел отсюда.

Он схватился за ручку двери, быстро открыл её и выскочил из машины. Остановился, держась за нос и окровавленными руками растирал щёки.

— Считай мы в расчёте. Сеструху свою больше не увидишь, не мечтай. А если будешь её искать, прикончу как бешенную собаку. Усёк?

— Пошел ты, — он обиженно хлопнул дверью и пошел в сторону, в темноту. Видно желание сыграть никуда не делось. А даже увеличилось от расстройства. Говорю же игрока только одно исправит — могила.

Я спокойно повернул ключ зажигания.

Всё, дело сделано, едем обратно.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

20. Бес

Всю дорогу обратно я думал о том, что произошло. Мысли давно оттолкнулись от урода Русого и были в том багажнике, где лежит сейчас Ева.

Я не открывал его, не хотел развязывать её прямо сейчас. Пусть обдумает, пока есть время. За этот час она переварит всё что услышала и надеюсь, что-то поймёт в этой жизни.

Может быть, успокоится и не наговорит чего-то, что могла наговорить, если бы прямо сейчас я остановился и развязал её. Мне-то по барабану, я умею успокаивать.

Пусть подумает. Ей полезно. Пора уже перестать летать в облаках. Пора повзрослеть и понять, что жизнь сука, такая иногда непредсказуемая. Одна секунда и всё — тебя нет.

Приехали домой часа в три ночи.

Я вышел из машины осмотрелся, чтобы никого не было. Прошел, открыл багажник. Ева лежит, глаза закрыты. Я достал её, поставил на ноги. Чиркнул ножом по скотчу, освободил, ноги, руки. Но не стал расклеивать рот.

Стукнул багажником и придерживая Еву за талию повел в подъезд. Она пошла. Какими-то неровными шагами, словно пьяная. Глаза закрыты. Просто следует туда, куда я её тяну. Почти висит на мне.

Вошли в квартиру. Хлопнула дверь и тут Ева стала падать на пол. Я подхватил, потянул на диван. Положил осторожно. Смотрю в лицо. Пытаюсь понять, что она сейчас чувствует. Вижу только покой в чертах и слипшиеся от слёз ресницы.

— Эй, — тихонько хлопнул по щеке.

Ничего. Взялся за кончик скотча и медленно потянул.

На щеке красный прямоугольный след. Тяну медленно, чтобы не было больно. И когда последний кусочек скотча отклеился, Ева открыла глаза.

Нависая над ней, я смотрел, хотел понять её состояние. А она, не моргая, смотрит мне в глаза.

— Как ты? — говорю тихо.

Взгляд мой ощупал шею, подбородок, покусанные губы. Я тормозил, не мог встать, выпрямится.

Опомнился, хотел отстраниться, но Ева вцепилась в рубашку. Схватила, и с силой, какой я совсем не ожидал, потянула на себя.

— Трахни меня Бес, — проговорила.

— С ума сошла, — я сдвинул брови.

— Ты же заплатил, можешь делать что хочешь. Дорого заплатил. Давай, трахай. Ты же этого хотел?

Она была в состоянии тихой истерики. Отчаянной, иступлённой. В глазах безумие. Явно не понимает что творит.

— Нет, — сказал я и попробовал встать.

Но Ева крепко держит меня за ворот, а я признаться не сильно и вырываюсь.

— Трахни ты же хочешь, я вижу.

— Я тебя — не хочу, — говорю твёрдо, но вкладываю в слова не тот смысл.

— Ты врёшь! Хочешь!

Вру, конечно вру.

Я трахал бы её днём и ночью. Утром и вечером всегда. Но я не стану делать это сейчас. Не стану утолять жажду её гнева. Я так не хочу. Не хочу, чтобы потом, после, она ещё сильнее возненавидела меня. А так и будет.

Она понимает, что это я открыл ей глаза, показал дно её положения. Поняла, что именно это хотел показать. И она меня ненавидит. Злится и борется с собой, запоминает, чтобы потом, в удобный момент воткнуть вилку мне в спину.

Да, это гнев. Такой момент.

Перекипит, успокоится, поймёт. Вот тогда и поговорим. Кто кого трахать хочет. Но не теперь.

Оттолкнул. Сейчас не буду.

— Ты сраный ублюдок! Зачем тебе это?

— Уймись, — сказал.

Сдавил её пальцы.

Но она не унимались.

— Ты подонок и все вы вокруг подонки.

Я понимаю, сегодня у нее разочарование.

— Слушай ты, — я схватил ее за ворот пижамы, — ясли не заткнешься, пристегну тебя к батарее.

— Да мне плевать, делай что хочешь. Давай, заплатил ведь.

Вот дура.

Она попыталась задрать свою кофту, оголяя тело, но я резко положил ладонь на ее ладонь, надавил сильнее и она открыла рот от боли. Скорчилась.

— Уймись сказал.

Секунду Ева смотрела мне в глаза, потом дернула другой рукой, хотела ударить по лицу,