Дни для Юлии тянулись очень медленно. И несмотря на то, что последние несколько лет она провела именно тут, сейчас её сердце рвалось в Петербург.

Княжна понимала, почему барон отправил её как можно дальше от столицы, хотя Михаил Петрович ничем не показал своего возмущения, встретившись с ней перед самым отъездом. Он заверил её, что Рождество они проведут вместе в Петербурге, и она сможет познакомиться с его детьми.

Mademoiselle Яминская уже начала думать о том, что барон не будет для неё тем самым добрым и терпеливым супругом, о котором она мечтала, но изменить что-то она была не в силах.

Вместе с ней в поместье осталась матушка и сёстры. Сонечка всячески пыталась скрасить её дни, и Юлия была очень благодарна за её поддержку. Девушки вместе коротали дни за вышиванием и чтением, а вот Мари затаила на старшую сестру обиду из-за того, что им пришлось покинуть столицу раньше времени.

- Из-за твоей глупой выходки мы все вынуждены сидеть в этой глуши, когда остальные посещают балы и званные вечера! - набросилась на Жюли Машенька, едва Николай Семёнович объявил им о том, что они снова отправляются в Ярославскую губернию.

С тех самых пор средняя княжна Яминская предпочитала проводить время в своих покоях или с маменькой.

Юлия понимала, что в какой-то степени сестра права, в тот самый день на балу у Чернышёвых она позволила эмоциям взять вверх. Из-за этого барон переменился, но как ни странно, девушка об этом не жалела. Если бы у неё была возможность, она бы снова танцевала для Этьена, желая увидеть знакомый блеск в зелёно-голубых глазах.

Сегодня они с Софьей собирались заняться рисованием. У младшей княжны Яминской недурно выходили акварели с пейзажами, и а вот Жюли делала точные зарисовки увиденных ранее вещей и людей.

Взяв свои альбомы, девушки удобно устроились в библиотеке, заняв обтянутые бархатом кушетки.

Сонечка тут же начала рисовать дождливый осенний пейзаж. Юлия наблюдала за сестрой, страшась открыть альбом. За последние несколько недель он заполнился портретами одного единственного человека, о котором не переставала думать.

- Жюли, что с тобой, дорогая? - тихо поинтересовалась Софи. - Ты передумала рисовать? Если хочешь, я могу принести из моей комнаты книгу, которую мы начали читать? 

- Всё хорошо, Сонечка, - отозвалась старшая mademoiselle Яминская, - я действительно сейчас не в состоянии рисовать, но с удовольствием послушаю твоё чтение. 

Софья с изяществом поднялась со своего места и поспешила в свои покои. 

Едва за сестрой закрыла дверь,Юлия открыла альбом и стала просматривать нарисованные ранее эскизы. На каждом был маркиз в той или иной позе. На природе и среди гостей, а также такой, каким его запомнила княжна во время последней встречи. Юлия разглядывала каждую чёрточку, которую уже успела выучить наизусть. В голове не раз появлялась мысль о том, что она могла бы быть счастлива вместе с Этьеном, но... Она не знала, сможет ли он принять её и понять - вот, что не давало ей покоя всё это время.

Услышав за дверью шаги сестры, княжна поспешно перелистнула страницы и стала делать набросок стоящей у двери вазы из тонкого китайского фарфора, которую так любила маменька.

Спустя мгновение в комнату вошла Соня и заняв своё место стала листать книгу, ища нужный отрывок на котором они прервались в прошлый раз.

Юлия старалась слушать сестру,заставляя себя не думать о том, чего лишилась по собственной глупости.

***

Париж, декабрь, 1816 года. 

К началу декабря Этьен полностью оправился от болезни,о которой теперь свидетельствовали лишь бледное лицо и отсутствие аппетита. 

Всё это время он провёл в доме Дамиана, который не позволил ему оставаться на съёмной квартире. Маркиз и сам не ожидал, что недомогание, которое в начале показалось ему пустяком, в итоге чуть не стоило ему жизни. Головные боли, тошнота и сильный жар... И так продолжалось несколько дней. Порой ему казалось, что он больше не проснётся, но доктор, которого нашёл виконт, был мастером своего дела, поэтому сделал всё возможное, чтобы как можно скорее поставить его на ноги. 

Иногда Этьен спрашивал себя, зачем это было нужно. Вся его жизнь в какой-то момент потеряла всякий смысл. После возвращения из России он уже не мог быть прежним. Молодой человек так и не воспользовался советом друга завести новую интрижку. Он просто не хотел кого-то другого, кроме одной единственной,но она была недосягаема! А потом он заболел, и думать о развлечениях просто не было возможности. 

Сегодня Дамиан уговорил маркиза отправится с ним и с его супругой в Королевскую академию музыки и танца на показ успешной итальянской оперы «Севильский цирюльник». 

Этьен не испытывал желания появляться на публике, но дабы успокоить друга, согласился. 

Собираясь на этот вечер, маркиз впервые как следует рассмотрел своё отражение в зеркале. 

Лицо его осунулось, и все черты стали более чёткими. Коротко подстриженные волосы как никогда подчёркивали широкий лоб, а чисто выбритая кожа не скрывала острых скул. И если раньше его внешность можно было назвать мальчишеской, то теперь это слово ему явно не подходило. 

Нахмурившись, Этьен подумал, что перемены в собственной внешности это последнее, что его волнует. Он не переставал думать о Юлии. Скоро закончится зима, и, возможно, к этому времени она уже будет замужем. Тогда он сможет перестать мечтать о ней, потому что ему претили любые мысли о связи с чужой женой. Обычно маркиз не был столь щепетилен в своих интрижках, но Жюли была особенной и его отношение к ней тоже. 

Когда Этьен спустился вниз, где его уже ожидали Сент-Клеры, то первое, что он услышал из уст друга, заставило его ещё больше нахмуриться.

- Mon amie, помяни моё слово, твой таинственный вид привлечет внимание всех присутствующих дам. 

- В самом деле? - вздернув правую бровь, поинтересовался маркиз. - Увы, им придётся смириться с тем, что их ждёт разочарование. Я не намерен проявлять внимание ни к одной из них. Вскоре меня ждёт путешествие Африку, и только об этом все мои мысли! 

Петербург, декабрь 1816 года.

Барон давал бал по случаю Рождества в своём огромном особняке на Мойке. Слуги уже несколько дней приводили бальный зал в порядок, потому, что Михаил Петрович желал показать приглашённым гостям всё своё богатство.

Но самая главная его драгоценность сейчас вступила в бальный зал под руку с отцом. Mademoiselle Яминская была так же хороша, как и прежде.

Платье из нежно-зелёного атласа было достаточно скромным, но уже пробудило в бароне самые непристойные мысли. Ему нетерпелось дождаться весны и брачной ночи, но какие-то вольности он планировал себе позволить уже сейчас. Осталось только найти подходящий момент и постараться провести пару минут наедине со своей наречённой.