Та с психом схватила телефон и, приняв вызов, всучила трубку в руки подруги.

— Давай! — шепнула одними губами.

— Алло… — голос почему-то осип.

— Люся… Привет. А я звоню, и звоню… Я у тебя под домом уже, а ты где?

Люся закусила губу. Было стыдно. Невыносимо стыдно от того, что случилось вчера, но почему-то еще больше — из-за себя, сегодняшней. Он ведь приехал ей помочь! Бескорыстно, в свое личное время! А она… она вела себя, как истеричная бабища. Прокашлялась.

— Вань… Ты извини, ладно… Только у меня тут кое-что случилось… В общем, не могу я сегодня.

Извини, что не предупредила… Пожалуйста, не обижайся, хорошо?

Парень задержался с ответом, и эта пауза… еще сильнее резанула по совести. Как будто она ребенка обидела. Незаслуженно.

— А… Ну, ладно… Ничего.

— Вань…

— Да, правда, Люсь, все в порядке. А что случилось-то, может, помощь нужна?

Господи боже! Что ж хреново так, а? Ну, зачем ты, Ванечка? Зачем такой хороший?

— Нет-нет. Тут у подруги неприятности. Ей поддержка нужна…

Ирка закатила глаза.

— Аааа. Так, может, завтра тогда приехать?

Приехать? Завтра? Может быть… Может быть, она сумеет взять себя в руки, и найти хоть какие-то слова. Пауза в разговоре затягивалась.

— Ладно, я понял…

— Нет! — закричала Люся, сама не зная, почему. — Завтра мне подходит. Завтра я буду ждать!

— Правда?

— Конечно!

— Люсь… я по поводу вчерашнего… Мне…

— Ой, Вань, что-то тебя не слышно совсем… Завтра поговорим, хорошо?

Люся отбила звонок. Отложила телефон и растерянно провела по волосам.

— Что-то не похоже, чтобы твой Иван о чем-то сожалел. Я бы скорее сказала, что парень не прочь повторить.

— Скажешь тоже…

— Скажу. Иначе, с чего бы он тебе все утро названивал?

— А посреди ночи ушел с чего? — задала Люся встречный вопрос.

— Не знаю. Мало ли, какие у него дела…

— Господи, Ирка, как же мне это все пережить, а?

Весь день Люсю мучила совесть. Стыд отступал — включалась совесть, и так по бесконечному кругу.

О том, чтобы уснуть, и речи не шло. Она крутилась с бока на бок и ругала себя, на чем свет стоит.

Легче не становилось. А ведь совсем скоро ей придется встретиться с Иваном лицом к лицу! Ну, вот, и как ей быть?

Люся не придумала ничего лучше, чем попытаться задобрить парня. Блинчиками… План был не то, чтобы очень. Но, в отсутствие лучшего…

В дверь позвонили. На негнущихся ногах Люся пошла открывать. Впустила Ивана, пряча глаза, и отступила на шаг. Парень возвышался над ней и подавлял… Он вообще был такой огромный, что даже её довольно просторный коридор вдруг показался Люсе ужасно маленьким. Не в силах поднять взгляд, разглядывала его ботинки. Размера сорок пятого — не меньше.

— Привет. А чем это так вкусно пахнет?

— Вот же, черт! Блины…

Люся помчалась в кухню, сняла с огня сковороду, и выкинула почерневший блинчик в мусорное ведро.

— Люсь…

— Ты не завтракал? — затараторила, чтобы заставить его замолчать.

— Эээ… нет.

— Вот и хорошо. Садись, я тебе блинчиков положу… Ты с чем предпочитаешь?

— Со всем…

Женщина вскинула голову. Впервые за два дня её губ коснулась улыбка.

— Со всем сразу?

— И побольше…

Ваня уселся на стул, вытянув длинные ноги. Он был в джинсах и серой толстовке, которая ему ужасно шла. Гормоны снова оживились, заставляя Люсю сцепить зубы. Она не собиралась идти на поводу у своей эндокринной системы!

— Тебя не слишком домашней едой баловали, да?

— Не-а… Вкушно! — пробормотал с набитым ртом.

Жизнь — странная штука. В Толике эта привычка заставляла Люсю буквально сатанеть, а вот в Иване — ничего, кроме умиления, не вызывала. Отгоняя от себя мысли, вновь устремившиеся куда-то не туда, женщина открыла холодильник. Раз Ванечка сказал — всего и побольше, значит, так тому и быть.

Уже через три минуты на столе красовались пиалы с клубничным конфитюром, со сметаной и с медом. От предложенной сгущёнки парень, посмеиваясь, отказался.

— А ты почему не ешь?

— Худею! — выпалила Люся. Ей до сих пор было стыдно за свою пышнотелую фигуру на фоне Ваниного совершенства.

— Зачем? — Иван застыл с надкушенным блинчиком в руке, не обращая никакого внимания на варенье, которое с него капало прямо на стол. Люся отвернулась неловко, схватила губку. Намочила её под краном.

— Чтобы приобрести стройную фигуру, конечно. Зачем же еще? — пояснила, стирая варенье со стола.

— Кхм… Ну, мне кажется, что ты и так… кхм… очень даже…

— Правда?

Ну, вот, не знала она, зачем спросила такую глупость! Но почему-то Люсе жизненно важно было услышать, что…

— Ага… Красивая… очень. Люсь, я хотел спросить по поводу…

— Давай не сейчас, а? Мне так ужасно стыдно за то, что случилось… Не могу это обсуждать вот так, сразу.

Люся решила обозначить все, как есть. Сказать правду, а не ходить вокруг да около. Правда вообще в значительной мере облегчала жизнь. Вот и сейчас решила признаться, и — будь, что будет. В любом случае, хуже уже вряд ли станет.

— А стыдно-то почему?

— А то ты не знаешь! — Люся подперла руками бока и с возмущением уставилась на парня.

— Нет… — покачал тот головой.

— Я на тебя напала, Ваня! Как озверевшая голодная тетка!

— Эээ… Ну, я, как бы, был не против этих… зверств, Люсь.

Женщина захлопнула рот. И снова открыла, но так ничего и не произнесла. Что тут можно сказать?

Абсолютно нечего, но от сердца почему-то чуточку отлегло. И как-то теплее стало…

— Вань, мне тридцать восемь… Я старше! И не должна была тебя… ну, не знаю… совращать… Не должна была так себя вести. Сама не знаю, что на меня нашло… Обычно я не бросаюсь на людей. Не бросаюсь на мужчин… Я не какая-нибудь озабоченная нимфоманка, понимаешь?!

Она, конечно, приврала насчет нимфоманки. Именно ею Люся себя и чувствовала в последнее время.

О чем бы она ни думала, ее мысли каким-то непостижимым образом принимали совершенно определенную сексуальную направленность.

— Ты меня не совращала, — тихо заметил парень.

— Именно так все и было!