Он остановился и посмотрел на мма Рамотсве с таким видом, будто разрешил проблему.

— Ну? — отрывисто сказал он. — Раз этот случай не для полиции, то, значит, для частного детектива. Ведь вы как раз для этого, разве нет? Ну, мма?

Мма Рамотсве посмотрела ему в глаза, что само по себе было неким жестом. В традиционном обществе она не должна была смотреть так прямо в глаза мужчине его положения. Это было бы очень грубо. Но времена изменились, она гражданка современной Республики Ботсвана, где существует конституция, которая гарантирует права всех граждан, в том числе дам, занимающихся частными расследованиями. Эта конституция была утверждена в тот самый день 1966 года, когда на стадионе был спущен «Юнион-Джек» и над вопящей толпой поднялся чудесный синий флаг. Это было достижение, равного которому не было ни в одной из стран Африки. И, кроме того, она была Прешас Рамотсве, дочь покойного Обэда Рамотсве, человека, который по своему достоинству был равен любому человеку, хоть из семьи вождя. Он мог смотреть в глаза любому вплоть до дня своей смерти, и она тоже должна суметь это сделать.

— Я сама решаю, браться ли мне за какое-либо дело, рра, — сказала она. — Я не могу помочь всем. Я пытаюсь помочь людям по мере сил, но если я не могу чего-то сделать, я так и говорю: жаль, но я не могу помочь. Вот так мы работаем в «Женском детективном агентстве № 1». В вашем случае я даже не вижу, как мы могли бы узнать то, что вам нужно. Это внутрисемейная проблема. Я не представляю себе, как чужой человек может здесь что-то выяснить.

Государственный человек молчал. Он взглянул на мма Макутси, но она опустила глаза.

— Я понял, — сказал он несколько минут спустя. — Я вижу, вы не хотите помочь мне, мма. Ну что ж, это очень печально для меня. — Он сделал паузу. — Есть ли у вас лицензия на занятия вашим бизнесом, мма?

У мма Рамотсве перехватило дыхание.

— Лицензия? Разве существует закон, требующий лицензию на занятие частными расследованиями?

Государственный человек улыбался, но глаза его оставались холодными.

— Возможно, нет. Я не проверял. Но он мог бы быть. Мы должны регулировать бизнес. Поэтому существуют лицензии уличных торговцев или торговцев товарами повседневного спроса. И мы можем отобрать их у тех, кто не подходит для такой работы. Вы знаете, как это делается.

И тут устами своей дочери, своей Прешас, заговорил Обэд Рамотсве.

— Я не слышу того, что вы говорите, рра. Не слышу.

Вдруг мма Макутси громко зашуршала бумагами на своем столе.

— Конечно, вы правы, мма, — сказала она. — Нельзя просто так подойти к этой женщине и спросить, не собирается ли она убить своего мужа. Так не выйдет.

— Да, — подтвердила мма Рамотсве. — Поэтому мы тут ничего не можем сделать.

— С другой стороны, — торопливо продолжала мма Макутси, — у меня появилась мысль. Кажется, я знаю, как к этому подойти.

Государственный человек повернулся на стуле, чтобы лучше видеть мма Макутси.

— Какая у вас мысль, мма?

Мма Макутси сглотнула. Ее сильные очки сияли, зарядившись ее идеей.

— Ну, — начала она. — Здесь важно попасть в дом и послушать, что говорят люди, которые там живут. Важно понаблюдать за женщиной, которая собирается совершить это злое дело. Важно заглянуть ей в душу.

— Да, — согласился Государственный человек. — Я хочу, чтобы вы сделали именно это. Вы заглянете ей в душу и обнаружите зло. Тогда вы извлечете на свет это зло и скажете моему брату: «Посмотри! Посмотри на злую душу своей жены! Посмотри, как она интригует, все время плетет интриги!»

— Это не так однозначно, — возразила мма Рамотсве. — Жизнь не так проста. Совсем не проста.

— Прошу вас, мма, — обратился к ней Государственный человек. — Давайте послушаем эту умную женщину в очках. У нее очень дельные мысли.

Мма Макутси поправила очки и продолжила:

— В доме есть слуги, не так ли?

— Пять человек, — ответил Государственный человек. — И еще приходящие слуги. Люди, которые смотрят за стадом. И старые слуги моего отца. Они больше не могут работать, а просто сидят на солнышке около дома. Мой отец хорошо их кормит. Они все очень толстые.

— Так вот, — сказала мма Макутси. — Слуги, живущие в доме, видят все. Служанка заглядывает в постель мужа и жены, ведь так? А повар заглядывает в их желудки. Слуги всегда в доме, они наблюдают. Они разговаривают между собой. Слуги знают все.

— То есть, вы собираетесь пойти поговорить со слугами? — уточнил Государственный человек. — Но станут ли они разговаривать с вами? Они забеспокоятся, как бы не потерять работу. Они будут молчать и скажут только, что ничего не происходит.

— Но мма Рамотсве умеет разговаривать с людьми, — продолжала мма Макутси. — Люди откровенны с ней. Я видела сама. Сумеете ли вы сделать так, чтобы она пожила несколько дней в доме вашего отца? Сможете ли вы устроить это?

— Разумеется, смогу, — ответил Государственный человек. — Я могу сказать родителям, что эта женщина оказала мне политическую поддержку. Ей нужно уехать из Габороне на несколько дней из-за каких-то неприятностей. Они примут ее.

Мма Рамотсве посмотрела на мма Макутси. Не дело помощницы предлагать подобные вещи, особенно если в результате придется взяться задело, за которое не хочется браться. Нужно будет поговорить об этом с мма Макутси, но не хочется смущать ее в присутствии этого высокомерного человека с диктаторскими манерами. Она возьмется за это дело, вовсе не из-за плохо завуалированных угроз, — она ясно сказала, что не слышит их, — но потому что ей показали, каким способом можно выяснить то, что нужно.

— Отлично, — сказала она. — Мы беремся, рра. Не потому, что вы что-то сказали мне, в частности то, что я не слышала. — Она сделала паузу, чтобы можно было прочувствовать смысл сказанного. — Но что нам делать, буду решать я, раз я взялась. Вы не должны вмешиваться.

Государственный человек с энтузиазмом закивал.

— Прекрасно, мма. Я очень рад. Сожалею, что сказал то, чего не нужно было говорить. Вы должны понять, как много значит для меня брат. Если бы не мой страх за брата, я бы ничего такого не сказал. Все дело в этом.

Мма Рамотсве взглянула на него. Он действительно любил брата. Наверное, тяжело видеть брата женатым на женщине, которой он совсем не доверяет.

— Я уже забыла, что было сказано, рра, — успокоила она. — Не тревожьтесь.

Государственный человек встал со стула.

— Вы поедете завтра? — спросил он. — Я должен все организовать.

— Нет, — ответила мма Рамотсве. — Я поеду через несколько дней. У меня много дел здесь, в Габороне. Но не беспокойтесь, если что-то можно сделать для вашего бедного брата, я это сделаю. Когда мы беремся задело, то работаем как следует. Я вам обещаю.

Государственный человек наклонился над письменным столом и обеими руками взял ее руку.