Гришка не был ни лентяем, ни снобом, работая где придется, не брезгуя тяжелым физическим трудом, но нигде дольше шести месяцев не задерживался. Теперь он слесарничал и… пил горькую.

Когда я вернулась из ванной, Гриша сладко похрапывал, дергая во сне руками. Его давно не стриженные темно-русые волосы беспорядочными прядями упали на лицо, рот был приоткрыт, щеточка усов от ритмичного дыхания подпрыгивала вместе с верхней губой. «Завтра приведем тебя в порядок», — подумала я, отправляясь на кухню.

Перекусив чем бог послал, я нашла в телефонном справочнике номер Грушина и набрала его. Шел девятый час, и я надеялась, что его жена, а теперь вдова, будет дома, и не ошиблась.

— Добрый вечер, — сказала я, — могу я услышать Антонину Игоревну?

— Это я, — ответил мне глубокий женский голос со слабой хрипотцой.

Я представилась и, в двух словах объяснив ей ситуацию, попросила встретиться со мной завтра.

— Это так уж необходимо? — устало произнесла она.

— Это действительно важно, — убежденно сказала я, — так я могу подъехать?

— До обеда я завтра дома.

— Благодарю вас.

Я нажала на кнопку «отбой», сложила посуду в раковину и снова нацепила «харлейку». За Гришу я была спокойна, по моим прогнозам, он не поднимется раньше шести.

Небо было по-прежнему ясным, на нем серебрились редкие звезды, стоял легкий морозец, под ногами поскрипывал снег. Говоркова жила в пяти минутах ходьбы от меня.

Я шла плохо освещенными пустыми дворами, скользя на припорошенных снегом ледяных скатах. В подъезде было темно и тихо, как в заброшенной шахте, от мусоропровода воняло тухлятиной. Лифт не работал. Пришлось переться пешком на восьмой этаж.

— Кто там? — раздался из-за двери Лидкин голос.

— Почтальон Печкин, принес заметку про вашего мальчика, — не слишком удачно, учитывая ситуацию, схохмила я.

— Иванова? Ты, что ль? — Она открыла дверь и замерла на пороге.

Среднего роста, худощавая, но широкая в кости, Говоркова еще со школы отличалась напористостью и стремлением стоять на своем. Эта черноволосая, голубоглазая донская казачка с правильными, но довольно резкими, как и ее характер, чертами лица и гортанным малороссийским выговором почти не изменилась за последние три года. Раньше мы встречались довольно часто, в основном на улицах Тарасова.

— Пообщаемся? — Я лукаво приподняла брови.

— Заходи. — Она наконец улыбнулась и закрыла за мной дверь.

— Галина Александровна, добрый вечер, — уважительно поздоровалась я с Лидкиной мамой, преподававшей нам в школе математику, а теперь находившейся на заслуженном отдыхе.

— Танечка, здравствуй, — Галина Александровна радостно улыбнулась. — Давненько ты к нам не заглядывала.

— Таня очень занятой человек, мама, — сказала Лида, приглашая меня на кухню.

Я заметила, что в квартире появились новая мебель, современные обои, линолеум под паркет, на кухне вместо потертой «Бирюсы» высился «Стинол», не говоря уже о разного рода «тефалях» и «мулинексах».

— Я тут прихватила с собой… — доставая из пакета бутылку «Ахашени», сказала я. — Не возражаешь?

Лидка не возражала. Она вынула из настенного шкафа фужеры, из холодильника — сыр и ветчину.

— Ветчину можешь убрать, под грузинское вино достаточно одного сыра.

— Давно ты стала таким гурманом? — хохотнула Лидка, но ветчину не убрала.

— Ладно, как хочешь. — Я поудобнее устроилась за столом.

— А ты, никак, по делу пришла? — Лидка посмотрела на меня из-под широких черных бровей.

— Катька уже растрепалась?

— Еле отвязалась от нее, — она с усмешкой покачала головой. — Я тоже люблю поговорить, но Катька — это прям Везувий какой-то.

Я понимающе посмотрела на нее.

— Штопор-то у тебя найдется, надеюсь?

— Да у меня самый лучший штопор в мире, — она протянула мне сверкающий никелированный прибор и гордо подбоченилась.

Разлив вино по фужерам, Лидка села напротив меня, подперев голову ладонью.

— Ну, говори, что тебя интересует?

— Самое главное, где ты была, когда услышала крик Сергея о помощи.

Она сделала несколько глотков вина, посмотрела на фужер и, подняв на меня глаза, сказала:

— Я была в душе.

— Одна?

Она глубоко вздохнула.

— Одна.

— Кто уже был на месте происшествия, когда ты туда пришла?

— После меня подошли только Лужина и Верещагин, — она сделала еще несколько глотков.

— Эта Лужина — подруга Беркутова?

— Вроде того, — Лидка была что-то чересчур лаконичной.

— Ты не знаешь, кто она такая, эта Лужина?

— Мы с ней вместе работаем в комитете, она курирует другой район.

— И давно она у вас работает?

— Да уж года два, наверное. А что?

— Мне нужно будет с ней встретиться, хочу понять, что она за человек. Ты не могла бы коротенько ее обрисовать?

— Я? — усмехнулась Лидка. — Я не очень хорошо ее знаю.

— Но ведь вы — подруги.

— С чего ты взяла? Просто работаем в одной конторе. Я даже не знаю, где она живет!

— Но хоть в двух словах ты можешь ее охарактеризовать, все-таки два года — срок немалый, — настаивала я.

Лидка на минуту задумалась, я в это время снова наполнила опорожненные фужеры.

— Спокойная, уравновешенная, старательная… не знаю, еще какая.

— Ну, ладно, а давно она с Беркутовым?

— Они познакомились около года назад на его дне рождения.

— А как она туда попала? — Я пристально посмотрела на Говоркову.

— Сергей попросил меня прихватить с собой подружку, он уже свободный был в то время, ну я и пригласила Надежду, она довольно симпатичная особа. Я все удивлялась, что она столько времени одна, а тут случай представился помочь человеку. Оказалось, в кон попала: Надька Беркутову приглянулась. Я подумала вначале, что Сергею все равно тогда было, с кем отношения иметь, он ведь так из-за развода переживал! Юрик, ой, то есть Верещагин мне рассказывал, что Сергей баб что ни день — разных водил. Ну так я сразу поняла, что это он просто забыться хотел. Что он в этой Купцовой нашел? Ну, смазливая, сексуальная, может, не знаю, а так-то — обычная стерва…

— Ты, Лида, сказала, что прихватила Лужину с собой на день рождения к Беркутову. Но ведь до этого ты говорила, что Лужина для тебя — не больше чем коллега. Насколько мне известно, коллег на дни рождения водят лишь в том случае, когда больше не с кем пойти. У тебя ведь так много подруг: Светка Янова, Верка Уланова, Людка Пороховняк. Все они не замужем, все симпатичные — одна лучше другой, да и Тоська Меркулова уже года два, как развелась… — я с умыслом перечислила всех наших общих подруг.