— Значит, это вы бросили мне в почтовый ящик письмо с угрозами, когда я была у Говорковой?

— Я надеялась, что это вас остановит, не хотела больше жертв. Когда я рассказала о том, что случилось, Феликсу, он сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась. Оказалось, что Грушин когда-то тоже был саентологом, но вышел из организации и попал у них в категорию «потенциальный источник неприятностей». Утопив его, я как бы оказала организации услугу, и они решили помочь мне.

— Они заложили мину с часовым механизмом под днище моей «девятки», я только чудом осталась в живых.

— Я не знала… — Лужина опустила глаза.

— А как же Беркутов? — Я никак не могла понять, что же происходит в ее мозгу. — Ведь он же ваш друг?

— Рано или поздно его все равно бы отпустили, — устало выдохнула она, скосив глаза на книжный шкаф.

— Очень в этом сомневаюсь, — я покачала головой, — вы же не понаслышке знакомы с милицией!

В этот момент я не чувствовала к ней ни малейшей симпатии, хотя в начале разговора в моем сердце теплилось сочувствие.

Лужина тяжело поднялась с кресла, собрала с пола валявшиеся книги и положила их на полку. Потом она повернулась ко мне. Ее отнюдь не дрожащая рука сжимала рукоятку самого настоящего «вальтера».

— Теперь вы все знаете, — сухо произнесла она, — но это вам не пригодится. У меня нет выбора, вы сами мне его не оставили.

В ее голосе звучала неприкрытая угроза, взгляд горел непреклонной решимостью, губы кривила злобная усмешка.

— Я вам не говорила, что кроме плавания я занималась еще и стрельбой? — Ее тонкие губы расползлись в недоброй улыбке.

По тому, как уверенно она держала в руках оружие, было понятно, что она не блефует. Скажу честно, такого поворота событий я не ожидала. «Как будем выкручиваться?» — деловито спросила я себя, стараясь не терять самообладания.

Я сидела в кресле, Лужина с пистолетом в руке стояла в трех шагах от меня. У меня не было никакого сомнения, что она воспользуется своим выгодным положением.

Обычно непроницаемое лицо Лужиной теперь светилось злобной иронией: она явно наслаждалась произведенным эффектом.

Буквально припертая ею к стенке, я как можно спокойнее сказала:

— Вы же понимаете, какой шум произведет выстрел. Вам не уйти.

— Мне все равно, — в ее глазах пылало безумие, — я же вас предупреждала, но вы, наверное, слишком высокого мнения о себе, считаете себя супервумен.

— Да нет, это скорее вы у нас супервумен, — отважилась я противоречить ей в такую критическую минуту, — так ловко меня провели.

В этот момент браслет, который я до сих пор держала, как бы сам собою выскользнул у меня из рук. Я сделала вид, что собираюсь поднять его, и резко потянула длинный ворс ковра на себя. Прием не новый, но оправдавший себя. Лужина потеряла равновесие и упала на спину, выпустив «вальтер». Дальше все было делом техники: я вывернула ей руки и защелкнула на них уже настоящие наручники.

— Эти браслеты вам больше к лицу, — удовлетворенно произнесла я.

Оставив скрежетавшую зубами Лужину на полу, я прошла в спальню, где находился телефон, и набрала «02». Меня отвлек шум открывающейся балконной двери. Я вбежала в гостиную, но было уже поздно. Лужина лежала, перевесившись через перила, точно наездник, пригнувшийся к холке лошади. Я увидела ее глаза, в которых застыл ужас. Какую-то секунду она балансировала на тонкой грани, а потом, увлекаемая силой тяжести, рухнула в темноту…

Я выбежала на балкон. На подернутом сумеречной синевой снегу я различила темное пятно.

* * *

— Да, страшная смерть, — Беркутов тяжело вздохнул.

Уже полчаса как мы сидели с ним на кухне в моей квартире. Он выглядел усталым и подавленным.

— Как бы то ни было, Сергей, ты на свободе, жизнь продолжается… Посмотри, весна на улице, девушки красивые косяками ходят. Какие твои годы!

По скатерти весело скакали солнечные зайчики. Я встала, подошла к окну и сладко потянулась.

Беркутов удивленно посмотрел на меня. Я понимала, что ему нелегко, что пройдет еще не один день, прежде чем он придет в себя.

А я, я сейчас по-настоящему верила, что все начинается заново…