задумчиво проговорил Баро, раскуривая трубку. — Когда боги играют, люди плачут.

— «Люди»?

— Так называют простой народ там, откуда пришли наши предки. Это далеко, Йэллэ, не в этом мире, нет. Там все иначе, и нет магии.

Они еще посидели немного в молчании, а потом Баро задумчиво произнес:

— Говорят, за пределами своего мира боги становятся обычными людьми. Может, в этом твое лекарство, Йеллэ?

Странник сверкнул глазами, хищно втянул носом вечерний воздух. Ветер пах переменами.

— Найди вход в другой мир, Баро. И проси, чего хочешь.

— Чего мне хотеть, Йеллэ, кроме твоей милости. Сделаю. Если не я, то мои потомки.

И они осушили свои бокалы. Странник улыбался, предчувствуя новую Игру. Пусть не сейчас, но скоро… уже скоро..

***

Вот правильно говорят: «Если день не задался с самого утра, дальше будет только хуже». Мой не задался от слова «совсем». Ночью сдох аккумулятор в смартфоне, и я доблестно проспала. А у нас сегодня лабы. Что может быть хуже? Только если профукать последнюю электричку перед перерывом. Тогда все, шляпа. Придется седлать Марусю (ржавое ведро с гвоздями, которое исключительно по таким случаям и эксплуатируется) и молиться, чтобы она по дороге не развалилась.

Так вот: понедельник, не то чтобы уже раннее утро, лабы, а я гарцую на Марусе, то есть уже собрала все возможные утренние шишки. Не тут-то было. Только мы с моей колымагой выехали на более-менее приличную дорогу, как поймали мужика. Бампером. Нет, не специально, я еще не до такой степени отчаялась, чтобы на мужиковую охоту выезжать. Откуда он взялся — понятия не имею. Ну не было никого на дороге, чтоб мне на экзамен без зачетки заявиться! И тут — бац — словно из воздуха материализовалась аккурат перед Марусей высокая фигура в черном. Я мужиков давить не приученная, поэтому принялась отчаянно давить тормоз. Взметнулись длинные светлые волосы, и фигуру красиво откинуло на асфальт.

— Ну что, Ежова, молодец! Вот на твою голову еще одна утренняя шишка. Кедровая как минимум.

Я пулей выскочила из машины, рисуя в голове картины распластанного по земле тела, кровищи, стеклянных глаз. Выскочила и встала как вкопанная — «тело» вполне вольготно сидело на дороге, опершись локтем о колено и с интересом разглядывало окрестности, Марусю и меня. Что видит перед собой моя случайная «кегля» я и так знала — всклокоченную девицу с выпученными глазами, одетую в джинсы и толстовку с изображением ежика в тумане. А вот мне было на что посмотреть.

Берем среднестатистического эльфа из фильма или игрушки со всем своим набором — тонкой-звонкой телесной организацией, изяществом черт, струящимся шелком светлых волос. Убираем острые уши (увы) и мимимишность (снова увы). Добавляем суровой такой классики с ее строгостью линий (князя Болконского, не меньше), сверкающий любопытством взгляд и получаем жертву нашего с Марусей наезда. А вырядился-то: сапоги до колен, штаны в облипку, шелковая черная рубашка, пальцы в кольцах… Ролевые игры у них тут, что ли?

— Эээ, дивный эльф не сильно ушиб свой высокородный зад? — ну как всегда, в самый ответственный момент во мне открылся фонтан красноречия. — В смысле давай помогу.

Парень чуть склонил голову набок, словно синица на ветке, и самую чуточку приподнял брови.

— Эльн, — коротко произнес он, продолжая разглядывать меня как часть пейзажа. — И да, давай. — Он поднялся на ноги одним ловким движением и снова склонил голову к плечу. Ну, мол, помогай, чего ждешь?

— Болит где-нибудь? Переломы, ушибы, растяжения? — расспрашивала я парня, обходя его по кругу, как елку на детском утреннике.

Тот только головой покачал.

— А, вот могу штаны зашить, — нашлась, наконец, я и указала рукой на разодранную ткань на эльфячьем бедре. Видимо, им-то товарищ и приложился. В глазах дивного промелькнуло недоумение, сменившееся осознанием, а затем вспышкой чего-то яростного, от чего мне резко стало не по себе. Тип моргнул — и наваждение сгинуло, а затем легкий искренний смех зазвучал в воздухе.

— Зашей, — милостиво разрешил этот… стукнутый.

Я призадумалась. Вот кто меня за язык тянул, спрашивается. Эх, прощайте, лабы.

— Тогда нужно ко мне домой заскочить, тут недалеко.

— Хорошо.

Покладистый какой, посмотрите-ка. А все равно жутковато.

— Тогда едем, — я кивнула в сторону Маруси и уселась за руль. Товарищ же походил вокруг авто, с любопытством разглядывая, подергал ручку, с интересом осмотрел салон изнутри и только после этого усадил, наконец, свою пятую точку в кресло. Ну чисто космонавт в открытом космосе. Хотя, может это у него шок после падения так выражается.

— Как тебя звать-то? — спросила, разворачивая машину в нужную мне сторону.

— Йенихроим Аллартарон Элатриэль Виндагор, — без запинки отрекомендовался белобрысый.

Ну, не то, чтобы я ждала, что этот выпендрежник представится обычным Саньком или Михой, но это вот уже слишком.

— Хроим, значит.

— Йе-ни… — по слогам как неразумному пупсу произнес начало своего имени эльфанутый.

— Йени так Йени. Очень приятно. А я Алина… Ежова — зачем-то добавила я.

Парень хмыкнул, указал рукой на ежика на толстовке и лукаво вопросил:

— А это — герб рода?

— Нет. Это мой личный герб по жизни. Ходит ежик в тумане, ищет лошадку… если подумать, то так и есть..

Я приуныла. Ищет-то лошадку, а находит проблемы на свое сосредоточие интуиции.

Мой случайный попутчик заинтересованно разглядывал пейзаж за окном. И если бы я тогда знала, какие злоключения повлечет за собой наша странная встреча, не задумываясь выскочила бы из машины на полном ходу.

Особые сказки Королевства

«По преданию первый эльн был рожден из камня. В огромном Вселенском котле расплавили боги добытый из недр хрусталь, добавили молока корридэна, мерцающего звездного перламутра и лунного серебра, щедро приправили магией — и получили рион. А уже из него творили эльнов подобно небесным скульпторам.»

Хм… тогда на Дайлэ богам явно риона не хватило, и рождена она… скажем, из светло-коричневой яшмы, а то и вовсе из глины — и со смуглинкой, и магии ноль. Но вообще, сказки все это. Просто бабушка — ромайка, вот и все объяснение. Всем известно, что ромайцы с магией не в ладах. Да и пусть с ней, с магией. О ней Дайлэ никогда не жалела. А вот характер, от бабули доставшийся — неудобный, горячий, непокорный — ей жизнь портил изрядно. Будь она чуть покладистей, глядишь, и не стала бы одевать вазу собственной работы на голову богатенького риана Фильерона за то, что руки решил распустить. Потерпела бы, отшутилась, как другие делают. Не пришлось бы уходить из артели и мыкаться по углам, перебиваясь