— Ладно. Мистера Вулфа здесь нет. Он не может дать вам честное слово. Поэтому я делаю это за него. За нас. Даю наше честное слово.

— Годится. С твоей феноменальной памятью тебе не нужно записывать. Имя Моррис Элтхауз тебе о чем-нибудь говорит?

— Ну конечно, — кивнул я. — Я читаю газеты. Висяк. Застрелен. В грудь. В конце ноября. Ствол не найден.

— В пятницу ночью. Двадцатого ноября. Тело обнаружила утром уборщица. Смерть, предположительно, произошла между восемью вечера пятницы и тремя часами утра субботы. Один выстрел в грудь. Пуля прошла через грудную клетку навылет, раздробив ребро. И попала в стену в сорока девяти дюймах от пола, оставив лишь зазубрину. Элтхауз лежал на спине, ноги раскинуты, левая рука прижата к туловищу, правая рука — на груди. Полностью одет, но без пиджака, в одной рубашке. Никакого беспорядка, никаких видимых следов борьбы. И как ты сказал, никакой пушки. Я не слишком быстро?

— Нет.

— Останови меня, если у тебя возникнут вопросы. Убийство произошло в гостиной квартиры на третьем этаже дома номер шестьдесят три по Арбор-стрит: две комнаты, кухня и ванная. Элтхауз жил там три года. Одинокий. Неженатый. Тридцать шесть лет. Писатель-фрилансер. За последние четыре года написал семь статей для журнала «Тик-Ток». Собирался жениться в марте на некой Мэриан Хинкли, двадцать четыре года, сотрудница «Тик-Ток». Естественно, я мог бы продолжать. Мог бы принести дело. Но там нет никакой полезной информации о его передвижениях, контактах или связях. Короче, ничего такого, что могло бы помочь. Нам, по крайней мере, не помогло.

— Вы упустили одну маленькую деталь. Калибр пули.

— Нет, не упустил. Никакой пули. Ее там не было.

У меня округлились глаза.

— Надо же! Чертовски чистое убийство.

— Угу. Чистое и хладнокровное. Судя по ране, пуля была тридцать восьмого калибра или больше. А теперь два факта. Факт первый: последние три недели Элтхауз собирал материал для статьи о ФБР для журнала «Тик-Ток», но в квартире ничего не оказалось, вообще никаких следов. Факт второй: около одиннадцати вечера пятницы три фэбээровца покинули дом номер шестьдесят три по Арбор-стрит, завернули за угол, сели в машину и отчалили.

Я молча смотрел на Кремера. Существуют самые разные причины держать рот на замке, из них самая веская — это когда тебе нечего сказать.

— Итак, они его убили, — продолжил Кремер. — Неужели они заявились к Элтхаузу с намерением убить? Определенно нет. Есть несколько вариантов развития событий. Я предпочитаю первый. Скорее всего, сперва они позвонили ему по телефону, Элтхауз не ответил, и они решили, что его нет дома. Тогда они отправились к нему на квартиру, позвонили в дверь. Он опять не ответил, поэтому они сами открыли дверь и вошли, чтобы устроить незаконный обыск. Элтхауз вытащил ствол, но кто-то из них его опередил. Их там, в Вашингтоне, хорошо тренируют. Они нашли то, что им было нужно, забрали это и благополучно свалили, прихватив с собой патрон от одного из своих стволов.

Я слушал. Еще никогда в жизни я не слушал так внимательно. Затем я спросил:

— А у него что, была пушка?

— Да. «Смит-вессон» тридцать восьмого калибра. У Элтхауза было разрешение. Разрешения на месте не оказалось. Они его забрали. Тебе придется спросить зачем. В ящике лежала коробка с патронами. Почти полная.

Я сел и после небольшого раздумья сказал:

— Выходит, вы раскрыли дело. Мои поздравления.

— Гудвин, ты играешь с огнем. Тебе что, на пальцах объяснить?

— Нет. Ну а вообще… Их кто-нибудь видел?

Кремер покачал головой:

— Я предоставлю тебе любую информацию, кроме этой. Свидетель вам все равно не сумеет помочь. Он видел, как они вышли из дома, сели в машину и уехали, и записал регистрационный номер. Вот так мы все и узнали, но это все, что мы узнали. У нас были связаны руки. Даже если бы мы выяснили имена фэбээровцев, куда бы это нас привело? Я видел многих убийц, да что толку, если я не мог ничего доказать? Но эта треклятая организация… Я бы отдал годовую зарплату, чтобы прижать их к ногтю и упечь за решетку. Это не их город, а мой. Наш. Полицейского управления Нью-Йорка. Мы уже много лет имеем на них зуб. А сейчас, видит Бог, они думают, что им позволено вламываться в частные дома и совершать убийства на моей территории, да еще и смеяться надо мной!

— Неужели? Они что, действительно смеялись?

— Да. Я лично отправился на Шестьдесят девятую улицу, чтобы побеседовать с Рэггом. Я сказал ему, что они, конечно, знали, что Элтхауз собирал материал для статьи, и, возможно, следили за ним в ночь убийства, а в таком случае я буду весьма благодарен за сотрудничество. Рэгг ответил, что он бы и рад услужить, однако у них слишком много работы, чтобы помогать нам с разоблачением представителей спецслужб. Я не стал говорить, что у нас есть свидетель. Рэгг просто поднял бы меня на смех. — У Кремера заходили желваки. — Мы, естественно, обсуждали ситуацию в офисе комиссара полиции. Несколько раз. У меня связаны руки. Мы бы с радостью повесили убийство на эту банду головорезов. Но что у нас было для жюри присяжных и что мы могли получить? И мы от них отстали. Поэтому я сказал себе: я не только представлю комиссару отчет о вас с Вулфом, но и все ему объясню. Сомневаюсь, что вас лишат лицензий. Хотя, от греха подальше, не стану рассказывать о нашей встрече. — Он встал и подошел к кровати взять шляпу и пальто. — Ты можешь остаться и допить молоко. Надеюсь, миссис Брунер не зря потратит свои деньги. — Кремер протянул мне руку. — С Новым годом!

— И вам того же. — Я ответил на рукопожатие. — А ваш свидетель сумеет их опознать, если до этого дойдет дело?

— Гудвин, я тебя умоляю! Трое против одного?

— Знаю. Но если это понадобится скорее для проформы, он сумеет?

— Возможно. Он думает, что да. Я рассказал тебе все, что знал. Не приходи и не звони. А сейчас дай мне пару минут спокойно уйти. — Комиссар направился к двери и уже на пороге сказал: — Передай Вулфу мои наилучшие пожелания.

Молоко я допивал уже на бегу.

Глава 5

Покинув отель «Вест-Сайд» в двадцать минут первого, я решил прогуляться. Во-первых, за мной по-прежнему не было хвоста, и было приятно пройтись в одиночестве. Во-вторых, сейчас мне не хотелось напрягать мозги, а при ходьбе можно