На этот раз бог позвал ее:

– Вы будете колебаться на каждом шагу, леди Персефона?

Она бросила на него недовольный взгляд:

– Мне просто очень понравился ваш декор, лорд Аид. Я не заметила его прошлым вечером.

– Двери в мои покои всегда скрыты в рабочие часы клуба, – ответил он и указал на открытую дверь: – Так мы идем?

Богиня собрала всю свою храбрость и двинулась вперед. Он оставил ей не так много свободного пространства, так что, входя в комнату, она задела его.

Оказавшись в офисе Аида, Персефона обратила внимание на окна, выходящие на основной зал клуба. Окон, смотрящих на улицу, здесь не было, но комната была залита теплым светом и казалась странно уютной, несмотря на черный мраморный пол. Может, это было как-то связано с камином у стены. Диван и два кресла создавали удобный уголок для отдыха, эстетике комфорта способствовал меховой ковер на полу. В дальнем конце комнаты, словно трон, возвышалась огромная обсидиановая плита, служившая Аиду столом. На нем не было ни бумаг, ни фотографий. Ей стало интересно, пользовался ли им вообще Аид или же он стоял тут для красоты.

Прямо перед ней оказался столик, а на нем – ваза с кроваво-красными цветами. Богиня закатила глаза при виде этого букета.

Аид закрыл дверь, и Персефона напряглась. Становилось опасно. Ей нужно было настоять на разговоре внизу, где было больше пространства, где она способна была мыслить более разумно и дышать, не втягивая в себя его запах. Он медленно подошел к ней, и ее тело вытянулось в струну.

Аид остановился. Он внимательно всматривался в ее лицо, на долю секунды задержавшись на ее губах, прежде чем спуститься к шее. Когда он протянул руку, чтобы коснуться ее, ладонь Персефоны сомкнулась у него на запястье. Она не столько боялась его, сколько собственной реакции на его прикосновение.

Их взгляды встретились.

– Он вам ничего не повредил? – спросил Аид.

– Нет, – ответила она, и он кивнул, осторожно высвободив руку из ее хватки. Он пересек комнату – как предположила Персефона, чтобы обеспечить дистанцию между ними.

Потом она вспомнила, что все еще стоит перед ним в своем истинном облике, и начала поднимать чары.

– О, немного поздновато для скромности, вам не кажется? – Аид пронзил ее взглядом темных глаз.

Он развязал галстук, и богиня наблюдала, как тот соскальзывает с его шеи, прежде чем взглянуть ему в глаза. Он не усмехался, как она ожидала. Выражение его лица было… диким. Как у голодного животного, наконец загнавшего свою жертву в ловушку.

Она сглотнула.

– Я вам помешала?

Она не была уверена, что хочет услышать ответ.

Уголок его рта приподнялся.

– Я собирался лечь в постель, когда услышал, как вы требуете впустить вас в мой клуб.

В постель? Но ведь уже полдень.

– Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил у своих дверей богиню, с которой познакомился прошлым вечером.

– Это горгона вам сказала?

Она шагнула вперед, свирепо взирая на него. Губы Аида изогнулись в улыбке.

– Нет, Эвриала мне ничего не говорила. Я узнал магию Деметры, но вы не были Деметрой. – Он снова склонил голову набок. – Когда вы ушли, я сверился с несколькими текстами. Я и забыл, что у Деметры есть дочь. Я предположил, что вы Персефона. Вопрос в том, почему вы не пользуетесь своей магией?

– И поэтому вы сделали это? – резко спросила она, снимая браслет, которым закрыла метку на своей коже, и поднимая руку.

Аид ухмыльнулся.

На самом деле ухмыльнулся.

Персефоне хотелось накинуться на него. Она сжала руки по бокам, чтобы не броситься к нему через всю комнату.

– Нет, – сказал он. – Это результат того, что вы мне проиграли.

– Вы лишь учили меня играть, – возразила она.

– Это формальности. – Аид пожал плечами. – Правила «Неночи» более чем прозрачны, богиня.

– Они какие угодно, только не прозрачные, а вы мерзавец!

У Аида потемнели глаза. Видимо, обзывательства нравились ему не больше, чем ограм. Он оттолкнулся от стола и зашагал прямо к ней. Персефона на шаг отступила.

– Будьте повежливей, Персефона, – сказал он и протянул руку к ее запястью. Он обвел пальцем браслет, заставив ее задрожать. – Пригласив меня за свой стол, вы вступили в соглашение. Если бы вы выиграли, то смогли бы покинуть «Неночь» без каких-либо последствий. Но вы не выиграли, так что у нас с вами контракт.

Она сглотнула, перебирая в памяти все те ужасные вещи, что слышала о контрактах Аида и невыполнимых условиях. Какую тьму он вытащит из глубины ее души?

– И что это значит? – Ее голос звучал по-прежнему резко.

– Это значит, что я должен озвучить условия.

– Я не хочу заключать с вами контракт, – процедила она сквозь зубы. – Снимите метку!

– Я не могу.

– Вы ее на мне оставили, значит, можете и снять.

Его губы изогнулись.

– Вы считаете, это смешно?

– Ох, дорогая, вы даже не представляете…

Слово «дорогая» скользнуло по ее коже, и девушка вновь поежилась. Он, кажется, это заметил, потому что улыбнулся еще чуточку шире.

– Я богиня, – попробовала она снова. – Мы равны.

– Вы думаете, кровь меняет тот факт, что вы добровольно заключили со мной контракт? Такие вещи – закон, Персефона. – Она злобно взглянула на него. – Метка исчезнет, когда контракт будет выполнен. – Он произнес это так, словно от этого ей должно было стать легче.

– И каковы ваши условия? – То, что она спросила, еще не значило, что она согласится.

Аид стиснул челюсти. Он словно пытался себя обуздать – может, он не привык, чтобы ему приказывали. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, Персефона поняла, что у нее серьезные проблемы.

– Создать жизнь в подземном царстве, – наконец произнес он.

– Что? – К этому она была не готова, хотя следовало бы. Разве отсутствие магических сил не было ее главной слабостью? Какая ирония, с учетом ее божественного происхождения.

– Создать жизнь в подземном царстве, – повторил он. – У вас есть шесть месяцев. Если вы не сможете или откажетесь, то навсегда станете обитательницей моего мира.

– Вы хотите, чтобы я вырастила сад в подземном царстве? – переспросила она.

Аид снова пожал плечами.

– Полагаю, это один из способов создать жизнь.

Она вперила в него яростный взгляд.

– Если вы украдете меня, вам придется познать гнев моей матери.

– О, не сомневаюсь, – протянул он. – Как и вам придется прочувствовать ее гнев, когда она узнает, как вы были легкомысленны.