Персефона по-прежнему не знала, какой путь уготовили ей мойры, но знала, что может оставаться в безопасности, не находясь в заключении, и предполагала, что в какой-то момент Деметра с этим согласилась, ведь она отпустила Персефону – пусть даже и оставив на длинном поводке.

Богиня напряглась, уловив магию матери – горький и цветочный аромат. Деметра была где-то близко.

– Мама, – произнесла Персефона, когда рядом появилась Деметра.

На ней были чары – она носила их не так уж и часто. Дело было не в том, что Деметра не любила смертных – она невероятно заботилась о тех, кто ее почитал, – просто она осознавала свой статус богини. Смертная маска Деметры не особо отличалась от ее божественного облика. У нее были те же гладкие волосы, те же ярко-зеленые глаза, та же сияющая кожа, однако рога были скрыты. Она выбрала обтягивающее изумрудное платье и золотые туфли на каблуке. Для случайных прохожих она была воплощением успешной бизнес-леди.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Персефона.

– Где ты была вчера? – холодно спросила Деметра.

– Звучит так, будто ты уже знаешь ответ, так почему бы тебе не сказать мне?

– Не отвечай сарказмом, дорогая. Это очень серьезно – зачем ты ходила в «Неночь»?

Персефона попыталась успокоить свое бешено колотящееся сердце. Ее видела нимфа?

– Откуда ты знаешь, что я была в «Неночи»?

– Не важно, откуда я знаю. Я задала тебе вопрос.

– Я ходила туда по работе, мама. И я должна вернуться туда сегодня.

– Это невозможно, – возмутилась Деметра. – Мне что, нужно напомнить тебе одно из условий твоего пребывания здесь: то, что ты должна держаться подальше от богов? Особенно от Аида.

Она произнесла его имя, как проклятие, и Персефона вздрогнула.

– Мама, я обязана это делать. Это моя работа.

– Тогда ты уволишься.

– Нет.

У Деметры округлились глаза, она открыла рот от удивления. Персефона была уверена, что за все ее двадцать четыре года она ни разу не сказала матери «нет».

– Что ты сказала?

– Мне нравится моя жизнь, мама. Я вложила столько сил, чтобы оказаться там, где я сейчас.

– Персефона, но тебе нет нужды жить жизнью смертных. Она… меняет тебя.

– И хорошо. Именно этого я и хочу. Я хочу быть собой, что бы это ни значило, и тебе придется с этим смириться.

Лицо Деметры превратилось в холодную каменную маску, и Персефона поняла, о чем та думает: «Я не собираюсь мириться с тем, с чем не хочу».

– Я приняла во внимание твои предостережения насчет богов, особенно Аида, – добавила Персефона. – Чего ты боишься? Что я позволю ему меня соблазнить? Ты должна больше верить в меня.

Деметра побледнела и прошипела:

– Это серьезно, Персефона.

– И я отношусь к этому серьезно, мама. – Она посмотрела на часы: – Мне пора идти. Я опаздываю на занятия.

Персефона обошла Деметру и покинула сад. Она чувствовала, как мать взглядом прожигает ей спину.

Она пожалеет о том, что постояла за себя, – девушка была в этом уверена. Вопрос только в том, какое наказание выберет богиня плодородия?

* * *

Занятия прошли в потоке торопливых записей и гудящих лекций. Обычно Персефона слушала внимательно, но сейчас в голове было слишком много мыслей. Разговор с матерью терзал ее изнутри.

Хотя Персефона гордилась тем, что постояла за себя, она знала, что Деметра могла вернуть ее в стеклянную оранжерею одним щелчком пальцев. Богиня также размышляла о разговоре с Лексой и о том, как начать расследование. Девушка знала, что ей непременно нужно взять интервью, но не горела желанием снова оказаться наедине с Аидом в замкнутом пространстве.

Во время ланча она по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, и Лекса это заметила.

– Что-то не так?

Персефона колебалась, не зная, стоит ли рассказывать подруге, что мать за ней шпионит. Решившись, она произнесла:

– Я выяснила, что мама за мной следит. Она… в общем, она узнала про «Неночь».

Лекса закатила глаза:

– Она что, до сих пор не поняла, что ты уже взрослая?

– Не думаю, что она когда-либо считала меня взрослой. – И Персефона не думала, что этому вообще суждено случиться, учитывая, что мать до сих пор называла ее Корой.

– Не позволяй ей стыдить тебя за то, что ты развлекалась, Персефона. И уж точно не позволяй запрещать тебе делать то, что ты хочешь.

Но сделать сложнее, чем сказать. Покорность позволяла ей остаться в мире смертных, а именно этого хотела Персефона, даже если это было не так уж и весело.

После ланча Лекса направилась с Персефоной в Акрополь. Она заявила, что хочет посмотреть, где та работает, но Персефона подозревала, что та хочет взглянуть на Адониса – и ей это удалось, потому что он возник перед девушками, стоило им только миновать приемную.

– Привет, – улыбнулся Адонис. – Лекса же, да? Рад снова тебя видеть.

Боги. Персефона не могла винить Лексу за то, что та попала под его чары. Этот парень был весьма обаятельным и к тому же невероятно красивым.

Лекса улыбнулась.

– Я не поверила своим ушам, когда Персефона сказала мне, что работает с тобой. Вот так совпадение.

Мужчина посмотрел на Персефону.

– Это определенно был приятный сюрприз. Как там говорится, мир тесен, да?

– Адонис, можно тебя на секунду? – позвал его Деметрий, выйдя из своего кабинета.

– Иду! – Адонис обернулся к Лексе: – Рад был нашей встрече. Давайте как-нибудь вместе куда-нибудь сходим?

– Ловим тебя на слове! – улыбнулась она.

– Очень на это надеюсь.

Адонис поспешил к Деметрию, а Лекса взглянула на Персефону:

– Скажи, он так же прекрасен, как Аид?

Персефона не собиралась над ней насмехаться, но Адонис Аиду и в подметки не годился. Она также не хотела, чтобы ее ответ прозвучал резко, но именно так и получилось.

– Нет.

Лекса приподняла бровь и улыбнулась, а потом наклонилась и чмокнула Персефону в щеку.

– До вечера. О, и договорись с Адонисом. Он прав – нам надо куда-нибудь вместе выбраться.

Когда Лекса ушла, Персефона разложила свои вещи на столе и отправилась за кофе. После ланча она чувствовала себя уставшей, а для того, что она собиралась делать, потребуется вся ее энергия.

Когда она вернулась к своему столу, Адонис как раз вышел из кабинета Деметрия.

– Ну, так насчет этих выходных…

– Этих выходных? – переспросила девушка.