Билет в один конец

Совсем неэффективно покупать билеты на самолет по первой попавшейся, пусть и приемлемой цене. Потому что всегда есть шанс взять билет подешевле, нужно только терпение и известная доля выдержки.

Многие покупают билеты глубоко заранее. Молодой и свободный человек не может позволить себе такой роскоши. Почему? Потому что он не может знать своих планов дальше, чем на две недели. Покупая билеты домой, я затягивал покупку до последнего, ожидая обвала цен. Один раз мне даже удалось взять билет за день до отлета: именно в этот момент на него резко упала цена. Это была победа, которая, однако, длилась недолго, и авиакомпания здесь не при чем. Приехав в аэропорт за свои стандартные 50 минут до вылета, я с удивлением не обнаружил своего рейса на табло. Хорошенько

побегав по аэропорту, я наконец выяснил, что мой самолет отбыл на родину уже как два часа. Виртуозно играя и жонглируя часами и днями, я то ли забыл учесть разницу во времени, то ли вовсе спутал деноминацию часов, так что для меня шестой и шестнадцатый час слились в один. Тогда я списал этот казус на переутомление после еле закрытой сессии. Пришлось вытереть сопли рукавом и купить билет на ближайший рейс втридорога (они почему-то всегда в таких ситуациях оказываются втридорога) — не кормить же родственников, так ожидавших упрятанных в моем чемодане панеттоне и страччателлу, байками. Но, согласитесь, игра стоила свеч.

Как дорогой читатель уже понял, эффективность часто сопряжена с определенной долей риска. Для студента, стремящегося жить эффективно, Милан открывает уйму возможностей испытывать свою фортуну. Например, ездить на общественном транспорте без билета.

Стражи порядка

Или контроллеры в общественном транспорте. Абсолютно непреклонные люди порой довольно преклонного возраста. Для тех, кто не знает: свое страшное упрямство они скрывают под личиной безразличия и даже беззаботности, так свойственной итальянской нации. Но оно (упрямство) обязательно проявится, когда тебя поймают с поличным, а точнее без него. Оно проявится во всей своей холодной красоте, когда ты будешь слезно умолять не выписывать тебе штраф, убеждать, что ты всего лишь несчастный студент, худо — бедно сводящий концы с концами, бедно понимающий их английский, забывший дома паспорт, кошелек, телефон и вообще забывший, что ты делаешь в этом автобусе, в этом городе, этой стране…

Подобное следует перенести хотя бы один раз, чтобы при следующем появлении подобных лиц на горизонте действовать в корне иначе. Превентивные меры для безбилетного заключаются в том, что заходить нужно исключительно в переднюю дверь. У тебя должен быть великолепный обзор набегающей панорамы, так ты еще издалека сможешь увидеть приближающуюся остановку. Используя всю дальнозоркость, которой одарил тебя Бог, всматривайся в людей, столпившихся на остановке. На первый взгляд, стражи порядка могут совсем не отличаться от обычных, не представляющих для тебя никакой опасности граждан. Но присмотревшись, можно заметить очевидные лишь для опытного глаза признаки: поясная сумка, куда они складывают внушительные штрафы лопоухих безбилетных, едва видная, но обязательная нашивка на одежде, нечто вроде фуражки и самое важное — руки за спиной. Руки за спиной, будто говорящие всем: «да мы так, просто прогуливаемся». Для опытного «эконома» заведенные за спину руки и беззаботное насвистывание — признак очевидной опасности. Так вот все это нужно разглядеть заранее, чтобы быть готовым к так называемому «броску».

Ты, конечно, будешь мозолить глаза водителю, бороться с волнами заходящего народа, работая локтями, проталкиваться вновь и вновь к самому переду. Да и скорый бег автобуса по мостовым XIX века предательски размывает выражения лиц и детали туалета горожан — но не смущайся, помни о штрафе размером с твой месячный «оклад», положенный любящими родителями, и смотри, смотри, смотри…

Едва завидев коварно заведенные назад руки и поясную сумку — немедленно дай понять всем стоящим и сидящим рядом, что тебе очень — очень нужно выйти именно на приближающейся остановке. Водителя тоже не мешает оповестить о твоей острой необходимости покинуть его «mezzo di trasporto». Для большей убедительности можно начать колотить в дверь, как бы намекая ему, что, если он не откроет ее, общественной стабильности на его судне придет конец. Важно при самом открытии дверей настолько молниеносно вылететь из них, чтобы у стража, поджидающего тебя на остановке, и правда сложилось впечатление, что где-то пожар. Совесть чиста — ты ведь и правда спешишь.

Не расстраивайся, если ты выскочил из автобуса, приняв безобидного гражданина за стража. Свежий воздух и небольшая пробежка еще никому не навредили (при большом желании и вдруг нахлынувшей на тебя спортивной злости автобус можно будет и нагнать). Не унывай, если зайдя внутрь (в то время как ты вылетел), человек, облеченный в форму закона, вместо того чтобы схватить свою первую жертву, тихо сядет на одно из свободных мест, то ли забыв о своих священных обязанностях, то ли наловив таких как ты уже вдоволь. Твои нервы гораздо дороже, чем его произволение — никто не знает, что может прийти в голову этому спящему вулкану, какая кочка городской мостовой вдруг разбудит его бдительность и, подняв с места, направит прямо на тебя, вжавшегося в стекло на другом конце автобуса.

Театр в трамвае

Один мой знакомый итальянец отличался тем, что тоже ответственно экономил (на этом мы, кажется, и сошлись). Отправляясь на модную вечеринку к друзьям, он принципиально не покупал билет на трамвай. А собственно, зачем? Время позднее, зловредные стражи порядка должны уже смотреть свои зловредные сны. Ехать каких-то пять или шесть остановок…

Но в тот вечер они, видимо, решили устроить ему сюрприз. Да не парочкой или тройкой, а целым скопом обрушились на полупустой трамвай, по меткому выражению моего друга, «как снег на голову в Палермо»25. Друг, однако, не растерялся и, сообразив, что отступать некуда, а выпрыгивать на полном ходу больно, решил пустить в ход свой объективный козырь — прекрасное владение английским языком. Потрясая своей черной, смоляной бородой, энергично жестикулируя гибкими кистями и длинным пальцами, он долго убеждал их на своем прекрасном английском, что он — британский турист и не понимает, что они к нему пристали и чего от него хотят. К моему несчастью, меня в то время не было с ним рядом: ожидая, когда они перейдут от него ко мне, я, вместо того чтобы отчаянно придумывать собственную легенду, снимал бы это великолепное действо на камеру. Любой московский театр взял бы парня в свою труппу с