Тишина принесла ему физическое облегчение.

– Так-то лучше, – сказал Альберт, спускаясь вниз.

Он задумался, не выключить ли фритюрницы и гриль. Это было бы хорошо в смысле безопасности: выключить здесь всё и уйти в темноту площади, где бродили, в ожидании запаздывающего спасения, испуганные дети. Беда в том, что во всём этом оборудовании Альберт совершенно не разбирался.

Ему было четырнадцать лет, – младший из шести детей. И самый мелкий, если честно. Троим его братьям и двум сёстрам было от пятнадцати до двадцати семи. Альберт уже сходил домой и никого там не обнаружил. Материнское инвалидное кресло пустовало. Как и диван, лежа на котором мама смотрела телевизор и жаловалась на боль в спине. Осталось только одеяло.

Находиться в одиночестве, даже недолго, было странно. Непривычно, что над душой не торчал кто-нибудь из старших, указывая, что ему, Альберту, делать. Все им вечно командовали. Здесь, на кухне «Макдоналдса», он почувствовал одиночество, какого прежде и представить не мог.

Альберт разыскал морозильную камеру, налёг на большую хромированную ручку. Стальная дверь открылась, дохнув морозом. Внутри на металлических стеллажах громоздились коробки с надписью «Гамбургеры». Тут же стояли вместительные полиэтиленовые пакеты с наггетсами, куриными крылышками и картофелем фри. Рядом виднелись коробки поменьше с рублеными свиными котлетами. Но основное место было отдано гамбургерам.

Альберт прошёл внутрь. В камере было не слишком холодно и не вполне чисто, зато интересно. Накрытые плёнкой поддоны с нарезанными помидорами, пакеты с измельчённым латуком, здоровенные пластмассовые банки с соусом для Биг-Маков, с майонезом и кетчупом, целые горы жёлтых ломтиков сыра.

Затем Альберт зашёл в маленькую комнату отдыха, увешанную плакатами по технике безопасности и инструкциями по приёму Геймлиха на испанском и английском. У стен было сложено то, что не требовалось хранить в холодильнике: гигантские коробки с бумажными стаканчиками, вощёной бумагой, тусклые металлические баллоны с сиропом «кока-колы». У заднего выхода высились стойки с булочками и маффинами.

Всё – на своих местах, всё – прекрасно организовано, везде достаточно чисто, хоть и поблёскивает от жира.

В какой-то момент, – Альберт не заметил, когда именно, – его любопытствующий взгляд зеваки сменился зорким взглядом хозяина. В уме он уже прикидывал, как соорудить Биг-Мак, сэндвич с курицей или макмаффин с яйцом.

Его сестра, Ровена, научила Альберта готовить. Дети матери-инвалида быстро приучаются заботиться о себе. Прежде именно Ровена была поваром в их семействе. Когда Альберту исполнилось двенадцать, часть кухонных обязанностей легла на него.

Он умел готовить красные бобы с рисом, – любимое мамино блюдо. Умел соорудить хот-дог и французский тост с беконом. На самом деле Альберт обожал готовить, хотя никогда не признался бы в том Ровене. Это было куда интереснее, чем заниматься уборкой, в которой, к сожалению, тоже приходилось участвовать. Но уж пятничные и воскресные ужины были полностью на нём.

Дверь в небольшой кабинетик управляющего оказалась приоткрыта. Внутри стоял кургузый столик, имелись также запертый сейф, телефон, компьютер и полка, прогибающаяся под тяжестью инструкций.

До Альберта донеслись голоса и грохот. Кто-то, похоже, стукнул по контейнеру с соломинками, после чего извинился. Выйдя на шум, он обнаружил двух семиклассников, облокотившихся о прилавок и разглядывающих меню, словно собираясь сделать заказ.

Альберт помедлил, но совсем недолго. «Я справлюсь», – подумал он, несказанно удивив самого себя.

– Добро пожаловать в «Макдоналдс». Чем могу вам помочь?

– Вы открыты?

– Что будете заказывать?

Ребята переглянулись:

– Два комбо номер один.

Альберт уставился на компьютерную консоль с целым лабиринтом разноцветных кнопок. Ладно, с этим – потом.

– Что пить будете? То есть… Какой напиток?

– Фанту.

– Сейчас всё будет.

Котлеты нашлись в холодильной камере под грилем. Когда он бросил на гриль две штуки, те аппетитно зашкворчали. Альберт заметил на полке бумажную шапочку и надел её.

Пока гамбургеры доходили, он открыл толстенную инструкцию и начал просматривать оглавление, разыскивая картошку фри.

ЛАНА ЛЕЖАЛА в темноте и глядела на звёзды. Грифов она не видела, но вряд ли те улетели. Днём несколько штук даже попытались приземлиться рядом, но Патрик их отогнал. Лана знала, что они где-то поблизости.

Она ужасно боялась. Боялась смерти. Боялась никогда больше не увидеть маму и папу. Родители, наверное, даже не подозревают, что она пропала. Они звонили дедушке Люку каждый вечер, разговаривали с Ланой, твердили, что любят её, и… отказывались забирать домой.

– Мы хотим, чтобы ты немного отдохнула от города, солнышко, – говорила мама, – проветрилась, а заодно – подумала над своим поведением.

Лана безумно на них злилась. Особенно на мать. Гнев был так силён, что почти заглушал боль. Однако погасить её окончательно не мог. По крайней мере, – надолго. Боль сделалась способом существования Ланы. Боль и страх.

Интересно, как она сейчас выглядит? Лана никогда не была настоящей красавицей. Собственные глаза казались ей слишком маленькими, тёмные волосы – излишне тонкими, из таких никакую причёску не сделаешь, и приходилось носить их распущенными. Теперь её лицо, должно быть, покрыто синяками, порезами, запёкшейся кровью. Наверное, она похожа на персонаж фильма ужасов.

Где же дедушка? Мгновения перед аварией Лана худо-бедно помнила. Сама авария превратилась в мешанину расплывшихся образов и осколков пространства, вертевшихся вокруг, пока её тело болталось в кувыркающемся пикапе.

Всё это было странно. Бессмысленно. Дедушка просто исчез: только что сидел за рулём, – и вот его нет. Лана не помнила, чтобы он открывал дверь. Да и зачем старику выпрыгивать на полном ходу из машины?

Бред какой-то. Невероятно.

Одно Лана знала точно: дедушка не предупредил её ни полсловом. Он исчез в мгновение ока, после чего пикап рухнул в пересохшую балку.

Очень хотелось пить. Ближайшим местом, где она могла напиться, было ранчо в миле от неё. Если бы только Лана могла выбраться на дорогу… Увы, это было бы почти невозможно даже при свете дня, даже будь она совершенно здоровой.

Девочка приподняла гудящую голову и посмотрела на пикап. Его силуэт темнел вверх колёсами всего в нескольких футах. Что-то проскользнуло по её шее. Лабрадор насторожился.

– Не подпускай ко мне никого, Патрик, – взмолилась Лана.

Пёс тявкнул, как делал всегда, находясь в игривом настроении.

– Хороший мальчик, но мне нечем тебя покормить. Я не знаю, что с нами будет.