На утреннее совещание я прихожу заранее, чтобы успеть вывести на настенный экран запрошенную презентацию. Без стука боком толкаю дверь и резко вскидываю голову, уже зная, что встречу прямой кофейный взгляд. Он только что прижёг моё бедро и подъём стопы.

— Доброе утро, — я замираю на несколько секунд от неожиданности и следую к столу, во главе которого расположился Ярослав.

— Доброе, — приветствует он в ответ и продолжает делать какие-то пометки в бумажном ежедневнике.

Я открываю свою папку через общий обменник и настраиваю всё, что мне необходимо. Периодически ловлю тепло на шее, скуле, лопатках. Оно не отвлекает, но ощущается очень чётко. Непривычно. И отчего-то лестно. Он меня разглядывает. Если бы я не чувствовала его взгляд так явно, я бы не заметила его внимание. Он не пялится и не давит. Украдкой я несколько раз тоже посматриваю на него. Резкий и немногословный, он мог бы оттолкнуть от себя, но его сдержанность и спокойствие вызывают уважение. Баланс — я усмехаюсь. Я его теперь везде буду видеть?

Начинают прибывать остальные участники. Взгляд Ярослава оставляет меня в покое.

Рабочая неделя проходит насыщенно. Я задерживаюсь примерно на час каждый день, чтобы в тишине систематизировать накопленное за день. Я стараюсь вникнуть во все процессы, а не просто изображать пишущую бессловесную машинку. Ответственности прибавилось, но мне очень интересно. Майя взяла надо мной негласное шефство, за что я ей благодарна, особенно за ненавязчивость и дельные подсказки по просьбе.

Мой кабинет рассчитан на двух человек, но из-за до сих пор одной вакантной должности, я барствую. Майя чаще заглядывает ко мне сама, тренирует, как она говорит, к будущему соседству, хотя тут же советует не расслабляться и нацелиться на полностью отдельный кабинет. Мне не чужды здоровые амбиции, но идти по головам и наглеть я не буду. Пусть мои достижения заслужат поощрение сами.

Ярослав стал наведываться к нам каждый день. В итоге, для него переоформляют второй, малый, зал переговоров, так как кабинет директора не устраивает по географическому расположению. Директор ходит постоянно с красными пятнами на лице и шее. Мы начинаем переживать за него чисто по-человечески: как бы визиты к начальству не спровоцировали какой-нибудь приступ. Уже уволены два человека — и это только начало.

Я могу не видеть Ярослава, но всегда знаю о его присутствии по жару, подбирающемуся к моей пятой точке, оглаживающему локоть или запястье. Мы работаем на одном этаже. Стоит мне выйти из своего кабинета на кухню или дойти до Майи, пойти на обед или проконсультироваться с другими коллегами, как я получаю порцию согревающего или обжигающего тепла. Я никак не могу понять странную реакцию своего тела на него. Ко мне неравнодушен наш младший юрист. Программист давно оказывает мне совсем не профессиональные знаки внимания. Да что там, Марк, в своё время, пожирал меня глазами. Но ни от кого и никогда моя кожа так не полыхала, как от взгляда Ярослава. Такое внимание удивило и даже было раздражающим восьмого марта. Тогда я была счастливой влюблённой женщиной, излучала радость и позитив и собиралась замуж. А тут чуть ли не тавро на мне выжигали. Сейчас же оно мне непонятно и в какой-то степени приятно. Без спроса, но, слава богу, и без каких-либо намёков или откровенных недвусмысленных предложений.

К пятнице мы привыкаем к тому, что власть сместилась. Кроме, вероятно, директора, пятна которого побледнели, но не исчезли. Все сотрудники считывают значение закрытых жалюзи на окнах малого зала — серьёзное совещание, выговор или обсуждение того, что не требует дополнительного постороннего внимания. Периодически они остаются открытыми или полностью поднятыми. Тогда курсирование по коридорам сильно сокращается, и все берут пример с сосредоточенного Ярослава, работающего за своим столом. Положение жалюзи я также определяю, не глядя, по долетающим до меня тепловым посланиям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Со среды, не успев расслабиться после защиты планов, структурные подразделения предоставляют Ярославу отчеты о работе каждого сотрудника. Я заполняю таблицы по мотивации и перечисляю мероприятия, в которые, по собственному мнению, внесла более-менее значимый вклад. Пунктов набирается немного, но умножать их специально на пустом месте я не собираюсь. Я уверена, что моё резюме и характеристика от отдела кадров уже направлены на рассмотрение. Перед самой собой не скрываю, что недавнее повышение обнадёживает, и стараюсь не волноваться заранее о результатах этой проверки.

В пятницу меня вызывают в кабинет директора. Из-за стойки приёмной выглядывает Оксана, наш секретарь, и сигналит мне в сторону малого зала.

— Лиза, прости, не уточнила сразу. По привычке обозначаю директора, но сегодня всем в ту сторону.

Я улыбаюсь Оксане и сворачиваю в указанном направлении. Начальник инвестиционного отдела придерживает для меня дверь. Он выглядит довольным. Я принимаю это за хороший знак, благодарю его за галантность и проскальзываю в кабинет.

Ярослав бегло смотрит на меня и пролистывает бумаги перед ним. Впервые его взгляд не транслирует никаких ощущений. Или я не успеваю их зафиксировать. Я чувствую разочарование, но тут же мысленно щипаю себя — что за бред?! Я присаживаюсь в кресло для посетителей, сжимаю блокнот на коленях обеими руками и жду, что скажет Ярослав. Я ни о чём не думаю. Тем неожиданней становится осознание, что я представляю, какой галстук мог бы подойти ему сегодня. Он их не носит. Во всяком случае, я ни разу не видела его при галстуке. Я опускаю глаза к блокноту и сжимаю его края сильнее. Соберись, Лиза!

Не отрываясь от распечаток, Ярослав задаёт мне несколько вопросов о причинах выбора профессии, моей самой сильной и самой слабой стороне, просит обосновать необходимость или бесполезность происходящих перемен. Я отвечаю. Он складывает листы с информацией обо мне в прозрачный файл и одновременно произносит:

— Поскольку на данный момент вы единственный представитель своего отдела, подготовьте доклад-оценку по вашему начальнику.

Он не смотрит на меня, и поэтому я чувствую некий подвох в его поручении.

— Я не буду этого делать. — Я пытаюсь притянуть его взгляд, но он сосредоточен на документах.

— Прокомментируете устно? — Всё так же без визуального контакта.

— Нет, — я прочищаю горло и говорю более уверенно. — Устно прозвучит как сплетня. Письменно же будет выглядеть кляузой. Я не хочу ни того, ни другого. Такой доклад вам может предоставить директор.