Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обдумав все это, Клавдия Васильевна с удивлением заметила, что с удовольствием переехала бы в эту маленькую, но уютную квартирку. И молодым облегчение, и… И ведь своя личная жизнь может наладиться. А что, у женщин после шестидесяти пяти нет личной жизни? Например, в выходной разгуливать по квартире в пеньюаре и не бояться при этом шокировать молодого зятя. Клавдия Васильевна подумала, что Михалыча такой картиной, пожалуй, не испугаешь. Как и тем, если она позволит себе бокал-другой вина в выходные. Он и сам наверняка с удовольствием разделит с ней воскресную трапезу, приправленную бокалом полусладкого, а то молодые все за здоровый образ жизни твердят. Да, малышам, и правда, нечего смотреть, какую бабуля ведет гламурную жизнь. А пример нравственности можно показывать, наведываясь в гости, и приглашая малышей к себе на дачу.
Такая перспектива жизни Клавдии Васильевне уже начинала нравиться. Она представляла, как и что изменит в интерьере холостятской квартиры. Иван Михайлович, наверное, не будет особо противиться. Занавески поменять, посуду кое-какую прикупить, да мебель посовременнее. Не сразу, а так, потихоньку. И она с улыбкой перебила ворчание Михалыча.
— Иван Михайлович, прошу простить меня, за то, что соображаю нынче туговато. Вы правы, так все неожиданно на меня навалилось — то переживания за вас, то такое приятное известие, как ваше предложение. А радость, она тоже, знаете ли, стресс вызывает. И я соглашусь с вами, что переехать мне действительно надо. И, наверное, чем скорее, тем лучше. Только, во избежание разных казусов, нам надо с вами все обговорить, чтобы понять, как может наша жизнь измениться. И сделать все от нас зависящее, чтобы перемены эти были только в хорошую сторону.
— Это вы о брачном контракте что ли? — хмыкнул Михалыч.
— Вот приятно поговорить с умным человеком, — сдерживая расползающиеся в улыбке губы, закивала головой Клавдия Васильевна, — Я, конечно, не так глобально мыслила… Контракт… Брачный… Но зерно истины в ваших словах есть. Короче, обсудим, где границы личные, которые нельзя переступать, и где территория общего пользования, в которую при договоренности можно и нужно вносить изменения. Я уже даже на эту тему могу кое-что сказать. Как вы относитесь к тому, чтобы поменять занавески на кухне?
— Я рад, что вы меня правильно поняли, — Михалыч широко улыбнулся, ногой зацепил табуретку и, подтянув к столу, уселся на нее. — На счет занавесок — ваше право хозяйки принимать решения. Что у нас следующее на повестке дня? То есть уже ночи…
Серый туманный рассвет вползал в окно. День обещал быть солнечным и довольно теплым для осени, но в данный момент туман скрывал деревья в парке и дома, стоящие в отдалении. А вот в отношениях Клавдии Васильевны и Ивана Михайловича тумана было все меньше и меньше. Они продолжали неспешный разговор, словно не замечая, что наступило утро. На кухню заглянул заспанный Михаил.
— А вам чего это не спится? Поднялись ни свет, ни заря… Одно, что на работу не надо…
— А мы и не ложились, — негромко сказал Михалыч.
— О как! — удивленно покачал головой Михаил, — И чего так?
— Да вот… беседуем. Много, что надо нам обсудить. Но, наверное, можно и прерваться. На завтрак. Клавдия Васильевна, не приготовите ли нам что-нибудь попить-поесть?
— С удовольствием, Иван Васильевич. Вы что будете — чай, кофе? А вы, Михаил? Могу еще предложить яичницу с помидорами.
Через полчаса они втроем чинно сидели за столом в комнате. За завтраком неторопливая беседа Клавдии Васильевны и Михалыча продолжалась. Михаил пил кофе молча и что-то смотрел в телефоне, стараясь не мешать отцу и Клавдии Васильевне. Но вот он не удержался и с улыбкой спросил:
— А чего это у вас общение такое… Интеллигентное, словно в девятнадцатом веке? Все на вы, да по имени-отчеству? Вроде давно друг друга знаете. И к тому же, — тут он замялся, но все же продолжил начатую фразу. — К тому же в семью решили объединиться.
Михалыч и Клавдия Васильевна переглянулись и засмеялись.
— Да как-то привычка, — протянул Михалыч, — я тут было пытался отчество в обращении отбросить, но все равно эта привычка верх берет.
— Да, вы правы, — улыбнулась Клавдия Васильевна, — У меня вот тоже… не сразу получается. А ведь помните, откуда это пошло, а, Иван Михайлович?
Клавдия Васильевна закусила губу и сощурила глаза, в которых запрыгали смешинки.
Михалыч крякнул и почесал затылок.
— Это о том случае, лет сорок назад?
— Да-да, именно о том самом. Вы знаете, Миша, мой Петенька был очень ревнивый человек. Хоть кандидат наук, пусть и молодой, но он был против… эээ… панибратства. И считал еще, что если посторонний мужчина называет его жену, то есть меня, просто по имени, то… Ну вроде как имеет на нее виды, — Клавдия Васильевна развела руками, — помнится, произошел у нас небольшой инцидент в саду. Мужчины — мой муж и ваш отец… несколько поспорили. Но потом, слава Богу, нашли в себе силы не раздувать конфликт и оставаться добрыми соседями. Но с тех пор наше общение было всегда на высшем уровне. Обращались друг к другу только на вы и по имени-отчеству. Вот такая вот интересная история.
— Ну, с вами не соскучишься, — заявил Михаил. — Ладно, вы тут воркуйте… молодожены, — при этих словах он добродушно хихикнул, — А я поскакал в аэропорт. Надо мне возвращаться к своей работе и к нормальной жизни.
И уже в дверях крикнул:
— Клавдия Васильевна, вы тут присмотрите за ним, чтобы снова не пропал, или не учудил чего похуже.
— Не беспокойтесь, Михаил, обязательно присмотрю за Иваном Михайловичем. Теперь это моя прямая обязанность.
Солнце разорвало плотную завесу тумана и засияло на голубом небосводе.
— Вот нынче бабье лето, так бабье лето! — радостно потер руки поднявшийся из-за стола Михалыч. — Прямо подарок от Вселенной. Ну, что, Клавдия Васильевна… Клавушка, — поправился он, — в сад рванем? Если молодцы из сервиса машину починили.
— Можно и в сад, Ванечка… — ответила задумчиво Клавдия Васильевна. — А бабье лето — ты
