Попала я сюда два года назад, получив вакансию кристаллографа, вместе со своим непосредственным начальником, профессором Либрасом Дэреком Хоэри, химиком-нейробиологом, талантливым ученым, интересным и разносторонним человеком, а также добрым и заботливым мужем.

Поженились мы на скорую руку, в перерывах между опытами по исследованию преобразованных из хлорида натрия кристаллов — нитритов. У них уникальная структура и невообразимые свойства! Это не было нашим открытием — технология существует уже сотни лет, (хоть они и получили широкое распространение лишь в последние десятилетия), и хранится в строгой секретности на Соледаре, планете, где их создавали. Уроженцем этой планеты и был Дэрек.

Он не походил на обычного ученого. Высокий, широкоплечий, я бы даже сказала — громоздкий, он заполнял собой, казалось, всю аудиторию нашего Горного Университета, где я училась на кафедре минералогии, кристаллографии и петрографии.

Я уже тогда проявляла значительный интерес именно к кристаллографии, и профессор Либрас Хоэри, смешно требуя называть его именно Либрасом, а не профессором, взял меня аспиранткой. Угадайте, какой у меня был диплом?

Оценив рвение и упорство, Либрас Хоэри выдвинул мою кандидатуру на должность личной помощницы и куратора исследовательской программы по изучению свойств нитритов.

Но Соледар — закрытая планета, рьяно защищающая свой, независимый от Альянса, статус и свой уклад жизни. Чужаки на неё не допускались, и Либрас Хоэри, как-то незаметно ставший просто Дэреком, предложил выйти за него замуж, чтоб избежать бумажной волокиты при получении гражданства. Тогда мы впервые поцеловались.

Брак не был фиктивным. Я боготворила мужа, он относился ко мне с трогательной нежностью, которую я умела ценить. Думаю, Дэрек по-своему любил меня, и уж точно уважал, но не достаточно для того, чтоб прислушаться к моему мнению о способах достижения своих научных целей, какими бы они ни были.

Да, я их не знала, его цели. Работа мужа относилась к той государственной тайне, которую так тщательно блюло правительство Соледара. Я лишь исследовала свойства нитритов на различных этапах формирования.

Эти голубые кристаллы стали моим личным орудием пытки. Особенно после того, как мне стало известно их основное свойство.

С которым проводил эксперименты нейробиолог Дэрек. Нитриты вступали в неразрушимую нейронную связь с клетками мозга. Человеческого. При этом через них можно было управлять этим мозгом, да и всем телом.

Как — я не вникала. Мне было страшно.

Потому что Дэрек изучал это на опытных образцах. То есть кристаллах, вживленных в мозг живых носителей.

Не людей, нет. Мой идеальный муж на это бы никогда не пошел.

Рабов.

СИТ

Я вернулся на кухню и стал разбирать продукты. Накатившее затмение немного отступило. Подошел к чаше кухонной раковины и сунул голову под струю холодной воды. Остатки паники в моём мозгу пискнули, и, сжавшись, забились в дальний угол.

Раздумался тут. Непозволительная роскошь! Последний год только и делаю, что нарываюсь. И к чему это приводит? Давно на крестовине не висел? Соскучился?

Хотя эта Госпожа, отжиг, даже имени её не знаю, на крестовину не привяжет. Да и вообще, похоже, не привяжет. Хотя давно бы стоило, с моей-то наглостью…

Опомнись, раб, что-то ты стал в последнее время забываться. Да что со мной не так? И ведь, действительно, слишком уж наглею с ней. Почувствовал, что наказывает и издевается только на словах, а на деле… за издевательства это трудно принять, только с учетом страха, что все — в последний раз, и закончится может в любую минуту…

Но так нагло я себя даже с Дэреком не вел. Хотя именно он и относился ко мне не столько как к рабу, сколько просто как к вещи. Но вещи необходимой и интересной. Я вжился в эту роль за три года, готовый в любой момент сломаться окончательно — физически, как вещь, — но узнать, как же я устроен и функционирую. И как вывести меня из строя, при этом не убив.

Подопытный. Испытуемый. Образец. По обрывкам фраз, что надиктовывал ученый во время экспериментов, понял, что образец я далеко не первый. Но надеялся стать последним. И остаться живым.

Эксперименты зачастую были изощреннее и болезненней, чем пытки предыдущего хозяина. Но в них был смысл. Была цель. Был результат. Промежуточный, отрицательный, удовлетворительный, требующий проверки или уточнения. Но — результат. Следующая ступень к цели.

"А если после удара кнутом, вот такого, я запущу повтор этой боли через кристалл, она совсем не отличается? А если так? А при смене интенсивности? А если боль кнута зациклить ментально, ты выдержишь дольше, чем обычную порку? А вот сейчас по таймеру и сравним…"

"А если второй приказ противоречит первому, отличается боль за его исполнение от боли от наказания за неисполнение? Они не накладываются? А как именно накладываются? А по интенсивности? А по длительности? А по глубине?"

И вот теперь — новая фаза эксперимента.

Да, заглушка сейчас — бесполезный блестящий камушек в колечке, не более. И? Подумаешь, надежду у него отобрали. Радуйся, болван. Может это Соль для тебя благо ниспослала! Прибив в очередной раз это непотребное чувство, не несущее ничего, кроме саморазрушения. Вот и будь благодарен.

А я и благодарен. Тело предательски дернулось, подсказывая, за что именно еще я должен быть благодарным. Контроль, отжиг, контроль! Ты же обученный, не позорься!

Я абсолютно не понимаю, что происходит. Что она творила ночью? Что МЫ творили?!! Это было так не похоже ни на что привычное или, хотя бы, знакомое, что мозг просто отказывается воспринимать это как реальность. И мечется из крайности в крайность, рождая дурные эмоции и сбивая окончательно.

А утром вообще нападали порывы разбить голову. И если вчера можно было списать на потерю кристалла, то сегодня это было совершенно точно от ужаса, что всё закончилось и уже не повторится.

А вдруг повторится? Хоть на короткое время забыться, ощущая желанное тело в своих руках, ее прикосновения на мне — не похотливые, но страстные… Снова испытать это чувство глубокого умиротворения рядом с другим человеком, от которого не ждешь боли и страха, а принимаешь нежность и ласку. И даришь сам…

Ради этого я вернулся на эту отжигову кухню.