сад?

— А по-вашему в детский сад отдают только больных детей? — прищурился папа.

— Мамочка, пусть учится жить в коллективе, — сказала Эмма Григорьевна.

— Понятно. И чтобы потом из этого вашего кол-лек-тива она пачками тащила в дом всю мыслимую и немыслимую заразу, — ехидно улыбнулась Людмила Ивановна.

Аська с Чарликом тихо сидели на диване и, лупая глазами, внимательно слушали. Аська понимала, что взрослые опять затевают для нее очередную пакость. В прошлом году это была геркулесовая каша. Такая гадкая размазня, которую папа с бабушкой велели Глаше готовить по утрам. Видите ли это полезно для ребенка. Да на нее и смотреть-то было вредно, а тут нате, пожалуйста, кушайте. Аська попыталась тихонечко отдать ее Чарлику, но даже вечно голодный пес при виде этой каши тут же спрятался под диван.

Теперь вот детский сад придумали.

— Деда, а что такое калетиф?

— Ну-у-у…, коллектив — это когда люди собираются вместе, чтобы работать, или учиться…

— Или в садик ходить, — важно добавил папа.

— А наша семья тоже калетиф? — вкрадчиво спросила Аська.

— Конечно, солнышко, и даже очень дружный, — улыбнулась мама.

— Ну тогда я в садик не пойду, — выпалила Аська.

Людмила Ивановна открыла рот, деда уронил газету, Чарлик спрятался под диван, мама посмотрела на папу, а папа сделал круглые глаза и прошептал “что-о-о-?”

— Я не хочу в садик, — топнула ножкой Аська.

— Почему?! — закричали все хором.

— Не хочу дъюгой калетиф — мне наш дъюжный калетиф больше нъявится.

Григорий Игнатьевич закрылся газетой и стал как-то странно трясти плечами.

— Детка, — сказала мама, — в детском саду много детей, ты с ними подружишься и тебе будет интересно.

— Нет не будет — там стъяшно.

— Какая чепуха, что там страшного, там же Бабки-Ешки не водятся, — начал сердиться папа, — там есть нянечки, воспитатели, дети.

— Бабков-Ешков может и нет, зато там есть мыслимая заяза, — заявила Аська.

Какая еще зараза? — растерялся папа.

В пакете, — не моргнув глазом ответила Аська.

— Эмма, что она мелет, в каком пакете? — вылупил глаза Петр Аркадьевич.

— Я вовсе даже не мелею, — обиделась Аська, — бабушка сама сказала, что я пъитащу в дом мыслимую заязу в пачке.

Тут папа так страшно посмотрел на бабушку, а глаза у него сделались совсем круглыми и даже стали крутиться в разные стороны.

— Устами младенца глаголет истина! — сказала Людмила Ивановна и подняла глаза и руки к потолку.

Эмма Григорьевна стала быстро пить чай и сильно кашлять, а дедушка и вовсе упал на диван, закрывшись газетой.

— Асенька, — ласково начала уговаривать мама, — в садике нет никакой заразы. Просто там иногда некоторые дети болеют, как и все мы, но тогда они не ходят в садик, а сидят дома. Зато другие, здоровые дети, гуляют, играют и весело проводят время.

— Нет не весело. Они вовсе даже в клетке сидят. Я сама видела, — насупилась Аська.

— Новое дело! — сказал Петр Аркадьевич и упал на стул.

— Что ты глупости говоришь, — теперь уже и бабушка рассердилась, — детей не сажают в клетки.

— Очень даже сажают, — гнула свое Аська.

Тут папа как вскочил со стула, как стал бегать по комнате.

— Ну, скажи на милость, горе наше луковое, где ты могла видеть детей в клетке, а?! Ну где?!

— Во двое у деды Саши. — Аська смотрела на всех ясными глазками.

— Ну что ты плетешь! — папа продолжал бегать по комнате. — Какая такая клетка, да еще и у дяди Саши дво…?! — Но папа вдруг посмотрел удивленно на маму и как-то сразу замолчал.

— Больша-а-я…, — развела руками Аська. — Как в зоопайке. Там еще домики стоят маленькие и песочница. А дети в этой клетке бегают, къичат и песком кидаются.

Тут все пооткрывали рты и на минуточку тоже замолчали. Чарлик высунул голову из-под дивана и, подняв ухо тихонечко тявкнул. Первой пришла в себя мама.

— П-п-петенька, — тихо-тихо сказала Эмма Григорьевнв, — это же тот самый садик, куда мы Аську хотели… У дяди Саши во дворе. Там и правда есть загончик…, ой, территория… для детей из садика. Она вся такой решеткой…, ну… заборчиком железным огорожена…И домики там тоже есть…

— И качели, — встряла Аська. — Как у обезьянов, помнишь, деда?

— Помню, Асенька, помню…В точности как в зоопарке — Григорий Игнатьевич снял с красного как помидор смеющегося лица газету. В глазах у него блестели слезы.

— Ну, да и качели…, как у обезьянов… — жалобно повторила мама.

— А-а-а, делайте что хотите… — Петр Аркадьевич безнадежно махнул рукой, — Я с ума сойду от этого ребенка, а у меня завтра сложная операция, — и схватившись за голову папа выбежал из комнаты.

Аська удивленно посмотрела на Петра Аркадьевича и задумалась над тем, не пойти ли посмотреть как папа будет сходить с ума, раз уж она не видела как он на него залезал, но тут раздался голос Людмилы Ивановны:

— Пойдемте-ка лучше все ужинать, — ласково сказала она. — Все будет хорошо. А об остальном мы подумаем завтра.

Пир горой!

Нежаркое утреннее солнце медленно вплыло на лоджию, где сидели Аська, Инка и Стасик — внук Марьи Семеновны, да так и осталось там. Все трое старательно мастерили свистульки из абрикосовых косточек. Этому Аську научил дедушка Григорий Игнатьевич. Мастерить свистульки было делом нехитрым, но требовало сноровки и терпения. Один бок у хорошо отмытой косточки надо долго тереть о влажный камень, пока не получится дырочка, в которую может пролезть гвоздик. Потом через это отверстие иголкой или гвоздем вытаскивается дочиста вся сердцевина, и свисти себе на здоровье.

Только они закончили работу и даже немного посвистели, как из кухни раздался бабушкин голос:

— Ребята, наступило время второго завтрака. Не хотите ли перекусить?

Аська, как всегда, перекусить не хотела, но вдруг Стасик сказал:

— А давайте устлоим пил голой.

— А как это? — вылупили глаза Аська с Инкой.

— Очень плосто, — стал объяснить Стасик, — мы наклываем на стол здесь на лоджии. Ну кладем там всякую лазную еду, моложеное, пиложное, соки. Потом садимся и начинаем лазговаливать и веселиться.

— А о чем мы будем разговаривать? — спросила Инка.

— Ну… обо всем. О лазных мультиках, покемонах. Можно пло телепузиков.

— А пъя волшебников тоже можно? — поинтересовалась Аська.

— Можно.

— А я буду разговаривать про Тика-героя, потому что он справедливый и защищает слабых, — заявила Инка.

— Ну, ладно, — сказал Стасик, — тогда я буду лазговаливать пло Пикачу и Ульбасабла.

— Так не получается, — вздохнула Аська. — Что ли мы все будем съязу гаявить пъя язные вещи? А кто же слушать будет?

— Может курочка Рябушка? — робко сказала Инка, заметив как Рябушка косится на них глазом со шкафа.

— Она не